- Гин, - я устало откинулся на подушку. - Вот скажи, ты с детства больной на голову или в ходе взросления те немногие мозги, что были, подрастерял?
- А? В смысле? - Оборотень, аккуратно положив цветы на тумбочку, присел на стул, стоящий рядом с кроватью. - Что-то я не понимаю тебя.
- Мориоко - Я с сожалением посмотрел на парня. - На языке цветов, красные розы обозначают страсть и желание. А теперь, прокрути в памяти весь наш разговор, начиная с момента, как ты пришел.
"Ого, а оборотни умеют изящно выражаться!" - С невольным уважением подумал я, смотря как Гин, после прочесывания памяти, носиться по палате поминая "добрым" словом знакомых девушек, что посоветовали именно этот букет. - "О, а вот этот оборот я внесу в личную коллекцию!".
- И что теперь делать? - Поинтересовался оборотень, после пятиминутного перечисления сексуальных извращений, которые он сотворит с родственниками невинных дев, до десятого колена, ими самими и даже личной шавкой одной из советчиц "Ой-ей Гин, да ты у нас маньяк похлеще кузнеца будешь!".
- В смысле что? - Я деланно удивился. - Надо попросить кого-нибудь из сестер, принести успокоительного, да пару патронов к нему.
- Цукуне, я серьезно! - С лица Мориоко можно было смело писать пособие "Отчаяние или как мгновенно вогнать себя в депрессию". - Медсестра, что была здесь, считается первой сплетницей в Академии! Так что, думаю уже сейчас моя, да и твоя репутации скатились ниже плинтуса!
- Гин, успокойся! - Я скинув одеяло, потянулся и аккуратно свесил ноги с кровати - "А капельница то помогла, слабость почти не чувствуется". - Твоя репутация первого бабника, охотника за юбками и злостного вуайериста и так находится где-то в районе между подошвами ботинок и тем, на чем они стоят. Так что не волнуйся! - Я похлопал по плечу поникшего парня.
- С чего ты взял? - Мориоко поднял голову и удивленно посмотрел на меня.
- Парни, с моего потока, такого понарассказывали, что невольно закрадывается искреннее уважение. Таких половых гигантов и махровых извращенцев не каждый день встретишь!
- Так-то парни, а я про девушек говорю.
- Среди девушек (Мока, я тебя не выдам!), тоже ходят интересные слухи. Якобы несколько старшекурсниц недавно взломали твой шкафчик, и нашли там мно-о-ого интересного: фотографии спортивного клуба, женский потрепанный купальник, видеокамеру с любопытной записью (интересно было бы глянуть одним глазком), ну и так, по мелочи. Как итог: девушки сожгли извлеченный компромат в лесу, за академией и своеобразно отомстили тебе, подсунув "веселый" букет с цветами.
Я, пытался не засмеяться, смотря на трансформацию лица Мориоко. Стадия первая: Убейте меня кто-нибудь, желательно безболезненно! Плавно перетекла во вторую: Не понял! Что-что они сделали? И наконец, финальная: Жестоко изнасилую всех виновных! Следом, медленно настрогаю на кусочки и еще раз изнасилую! Потом, аккуратно закопаю под деревом повешенных, через неделю достану, опять изнасилую и наконец, хорошенько прожарив, при молчаливом одобрении госпожи Луны, с аппетитом съем!
- Да ладно тебе Гин! Успокойся! - я все же усмехнулся. - У девушек их возраста, в голове сплошной сквозняк и вряд ли они смогут понять истинную мужскую романтику (честно говоря, я тоже)! Так что прости глупышек (Промолчу, что в этом его вина). Видимо, старшекурсницы решили отомстить тебе, используя подставу с букетом, и я не думаю, что девушки начнут распространять какие либо слухи, ведь их источник, ты с легкостью обнаружишь. Сам прикинь, кому нужен разъяренный оборотень в графе: личные враги?
- Ты прав, но они... уничтожили коллекцию фотографий, коллекцию, что я собирал с середины прошлого курса! Конечно, у меня есть пара флэшек в разных тайниках, но представь, СКОЛЬКО денег сдерет с меня торговец за распечатку почти тысячи фото и неразглашение информации об этом?! - Физиономия Мориоко снова перешла в режим "Вселенское отчаяние на отдельном взятом лице".
- Гин, у тебя впереди еще четыре года учебы, а именно - куча времени для того, что бы нащелкать огромное количество шикарных кадров! Фотоаппарат то, надеюсь, не пострадал? - А ведь барыга и вправду спросит втридорога. - Мориоко, у меня тут идея созрела!
- Какая?
Гиней, конечно, вчера покромсал меня конкретно, но...как бы сказать, от него веяло ТАКИМ раскаянием, что я, как-то подсознательно стал принимать ошибшегося оборотня если не за друга, то, как минимум за товарища. Да и слова наставника...
Отступление.
- Цукуне, если ты когда-нибудь столкнешься с тем, что враг, искренне попросит у тебя прощения, то прими его. - Учитель затянулся сигаретой и с грустью посмотрел на проплывающие мимо облака.
- Но...Игараси-сенсей...а если враг...сделает это лишь...ради того...что бы подобраться поближе...для достижения своей цели? - Я отжался еще раз. Никогда не думал, что рассказы ребят, служивших с наставником в "таких-то войсках", о луже пота под собой, могут быть правдой.
- Когда-то давно, лет семнадцать-восемнадцать назад, наверное. Я не сошелся во мнении с двумя об...кхм...наемниками и проиграл. В то время, я путешествовал в лесах Аляски, надеясь повстречаться с бурым медведем, и сравнить кто кого. Молодой был еще, глупый, вот и нарвался на засаду.
- Н...наставник...как это может быть? Вы же...сильнейший человек...которого я знаю...
- Ученик, - Игараси, осторожно, но с какой-то ностальгией в глазах, провел кончиками пальцев по шраму в виде креста на щеке. - Запомни, никогда не будь так самонадеян. Я, тогда только-только закончил обучение в силах самообороны Японии и был уверен в себе, как никогда раньше, за что и поплатился. Внезапный налет, удар и я лежу грамотно связанный по рукам и ногам.
Наставник подкинул несколько сосновых веток в небольшой костер и, нахмурившись, кивнул в сторону горной речки, протекающей рядом с нашей стоянкой.
Я с облегчением поднялся и, едва передвигая трясущимися ногами, поплелся к водоему, что бы первым делом напиться холодной, но такой вкусной воды.
"Первый раз Учитель столько рассказал о своем прошлом" - Подумал я, машинально стирая мокрый от пота камуфляж.
Когда, протерев ледяным от воды слегка шероховатым полотенцем, липкое от соли тело, я подошел к жарко горевшему костру, то почувствовал аромат готовившегося кролика. - "И где наставник только умудрился добыть его?". Следующей мыслью было - "Как! Как учитель мог проиграть?".
- Думаешь, как я мог проиграть? - Игараси-сенсей аккуратно переворачивал сочащееся жиром мясо, нанизанное на вертел.
- Учитель! - Со злобой вырвалось у меня, переодевающегося в чистую и сухую одежду. - Хватит использовать магию вне Хогвартса!
- Магия, говоришь. - Наставник пожевал травинку. - Цукуне, пока ты не научишься скрывать эмоции на своем лице. Держи. - Учитель протянул мне довольно здоровый кусок, истекающий брусничной подливой, крольчатины и прожаренную до хрустящей корочки картошку в армейском котелке. - То моя "магия", будет всегда действовать на тебя.
- Ушитель, вы так и не дорашкажали ишторию до конша. - Давясь обжигающей едой, еле-еле удалось произнести мне. И, как всегда, возмутиться тем, что Игараси-сан поделил еду в мою пользу, очень большую пользу. Тихонько так возмутился, про себя, шепотом. Вспомнилось как когда-то, лет сто назад (от силы около года), наставник надавал мне несколько нежных и очень ласковых зуботычин (я видел смерть, нет, точно видел!), за невинный вопрос - "Почему моя порция всегда больше, чем у учителя?".
Лишь много лет спустя, я узнал, что Игараси-сан, в детстве, несколько раз едва не умер голодной смертью. Случилось это всего лишь через месяц, после смерти родителей наставника. Родственники очень огорчились, прямо очень-очень! Настолько очень, что отправили девятилетнего ребенка в военизированный интернат. Как рассказывал Игараси-сан, качая на коленях мою дочку, только в этом, с позволенья сказать, интернате он узнал, что значит выражение "подножный корм".