Как выяснилось, что усопший никак не распорядился насчет его праха.
— Заберете или оплатите место?
Она оплатила самую дешевую урну для праха, надеясь, что довезет до аэропорта в целости и сохранности. Ожидая, один из работников крематория сказал, что некоторые делают из праха алмазы или превращают в грампластинки.
«А вы знаете, что эти скоты американцы хранят останки в урнах, напоминающих головы их близких?»
В аэропорту среди дюжины хлама привлекающего туристов с флагом Великобритании, красными телефонными будками и изображением Биг-Бена Молли отыскала большую жестянку с каким-то дешевым английским черным чаем. Она обошлась ей почти также как четыре розы из выброшенного букета.
За один день в Англии Ригс уже потратила чуть больше чем за пять дней в Орлеане.
В туалетах, несмотря на запрет курения, всегда пахло табачным дымом. Молли устроилась на полу женского туалета, зажав в зубах сигарету, принялась выбрасывать содержимое жестянки и чуждой аккуратностью пересыпать прах из урны в новую тару, молясь, чтобы в женском туалете не было скрытых камер.
Если бы здесь были какие-нибудь шкатулки или музыкальные шкатулки, то она предпочла бы их, но это был, мать его, аэропорт. Место, не предназначенное для пересыпания праха известного писателя.
Ригс разбила каблуком фарфоровую урну, не желая даже держать эту мерзость в руках.
До посадки оставалось еще полчаса и, жалея, что двери туалетной кабинки не достигали потолка, она закурила, выдыхая дым, который мог бы сразу попасть в вентиляционный люк, если бы последний располагался не под потолком.
Сидя в своем кресле у иллюминатора, Молли подавила в себе глупый смешок, когда «Британские авиалинии» пожелали счастливого полета. Жестянка становилась горячей под пальцами.
Приятного полета, Билл Денбро.
Он поселился у нее на полке. Ригс определенно заслужила свой статус ебнутой, когда по возвращению после трудового дня, в пустоту говорила: «Хэй, Билл» и иной раз засматривалась на полоски британского флага на боку жестянки.
Хизер узнав об этой странности, предложила завести кошечку или собачку. В крайнем случае, фикус.
***
Молли поправила роговую массивную оправу, которая ей абсолютно не нравилась, как и сам факт ношения очков. Это была заслуга офтальмолога, выписавшего рецепт, когда после линз началось раздражение и жжение.
Она вынула из саквояжа жестянку, напевая какую-то знакомую мелодию, которая могла бы раздаваться, будь это музыкальной шкатулкой. Ригс одно время искала шкатулку, но после остановилась на предмете из прошлого, который служил верой и правдой уже двадцать семь лет.
Наверное, Билл был бы не рад вновь оказаться в Дерри, но Молли не могла его оставить в Нью-Йорке, в квартире, где дикари Джейн использовали бы это как пепельницу или для хранения косяков.
Все эти годы Ригс жила с ощущением, что Билл Денбро был ее единственной любовью. Безусловно, она попросту вбила себе это в голову, принимая желаемое за действительное всякий раз, когда касалась жестянки и представляла, что он ее любил. Правда не было никакого повода и заслуги.
Но любят ведь просто так.
— Молли Ригс, — знакомый голос раздался эхом в ушах. Если бы она сказала, что надеялась больше не услышать его, то определенно бы солгала. Пеннивайз в человеческой личине лавировал между коробок с вещами. — Как настроение, Моллс? Не привыкла путешествовать налегке?
Оно выглядело прежним, будто бы все эти годы затронули всех кроме него. Жизнь везде летела с бешеной скоростью, а в Дерри замерла, ожидая ее возвращения.
Ригс спрятала жестянку обратно в саквояж и разочарованно хмыкнула.
— Блядь, почему же ты не стареешь, сукин сын.
Оно засмеялось, подхватывая один из романов Денбро, которую Молли оставила в раскрытом виде, не пользуясь закладками и электронными книгами.
— Интересно? Можешь, не отвечать. Как жизнь, Моллс? — (Она оставила этот вопрос без ответа и, придерживая в руках саквояж, отправилась в комнату, надеясь, что выглядит менее жалкой, чем в последнюю встречу в доме на Нейболт-стрит) — Я, можно сказать, подготовился к твоему возвращению. Помог твоей любимой шлюшке Пэм сыграть в ящик, расквитался с глупышкой Беллой, которая работала теперь в другом супермаркете и еще передаю тебе привет от Эдвина с бара.
Оно следовало за ней, вынуждая обернуться, на голос.
— У меня была прекрасная человеческая жизнь, — произнесла Молли, сопровождая для полной убедительности кивком головы. — О таком и мечтать было сложно в двадцать, а так это стало явью. Да, хорошая жизнь. Да. Это не в коллекторе скрываться в окружении трупов.
— Поэтому, последние годы ты прикована к инвалидному креслу, когда никто этого не видит, а еще платишь за секс молодняку. Или в списке твоих личных достижений твоя новая родственница? Даже назвала также как любимую сестренку. Думаю, Джейни бы это оценила, если бы видела твое виноватое лицо.
Она не хотела распыляться, как это делала раньше, да и не собиралась. По большому счету, Молли уже ничего не боялась и рассчитывала на быструю смерть. Безболезненную. Годы в ненависти, одиночестве, бесконечном поиске ответов научили относиться ко всему с философской точки зрения.
— Ох, Молли, — Грей не нуждался в ее ответах и подошел ближе. — Ты стала так стара, но если тебя это утешит, то мне безразличен твой внешний вид. Гниль не скроешь за красочной оберткой, — его рука, облаченная в черную кожаную перчатку, коснулась ее лица. — Хорошо иметь таких друзей как ты.
— Ты пришел убить меня.
Боже, пусть это произойдет как можно скорее. Я не вынесу еще и дня. Как же правильно сделал Билл, что приблизил естественную кончину добровольным лишением себя жалкого существования. Дурак тот, кто мечтает дожить до глубокой старости.
— Моллс, не порти момент. Тебе суждено пропасть в мертвых огнях, ты же всегда это знала. Жаль, что наше сотрудничество было не длительным, но человек теряет форму со временем. Еще одна ваша слабость.
Она подняла на него глаза, не позволяя себе вслух умолять о смерти. Ей бы хотелось снова быть молодой, как это его обличье, не стареющее и не нуждающееся ни в каких уколах красоты и процедурах. Ригс вспомнила про Паучиху, ту иллюзию цирка и запах сточных вод.
А еще старую игру, которая когда-то имела смысл.
— Ты любишь меня?
(Эдвин, ты женишься на мне?)
— В другом штате, городе, стране или новой вселенной будут еще существа как ты. Возможно, еще Молли Ригс, но ты, малышка Моллс, останешься моей любимицей.
Она кивнула, чувствуя непреодолимую усталость. Хотела спросить что-то еще, кажется, о прощении или о пощаде, но мысли разлетелись по небосводу сознания как звезды, желающие, чтобы их соединили обратно в созвездия.
Молли с большим усилием добралась до матраса, отодвигая жестянку с прахом в сторону. Все это подождет до утра.
Оно не убьет ее сегодня. Возможно, чуть позже и подстроит это как сердечный приступ или подарит еще с десяток лет жизни. Пусть сходит с ума, бегает в надежде выбраться, пока не останется навсегда.
Кто-нибудь приедет. Например, новая Джейн, которая уже стала частью этой игры, когда ступила своей балетной туфелькой на землю Дерри. Запутается вместе с остальными в паутине, обглоданных трупов, после потянет вереницу тех, кто еще был важен Молли. Убьет и Хизер, когда та решится проведать могилу женщины, ставшей второй матерью, а после изнасилует ее сына.
Ограбить всех женщин и изнасиловать всех мужчин. И научиться танцевать под «Мятный твист».
«Увидимся в твоих снах, Молли»
Она закрывает глаза.
Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их;
Они не отпустят меня, пока не уйду я с ними, им не отвечу,
Пока не очищу их, не заполню их полнотою души.
— Уолт Уитмен «О теле электрическом я пою»
Комментарий к XXVIII
* - Нана (англ. Nanna, Nana (сленг)) - бабушка.
_________________________________________