Сам пленник — молодой парень восемнадцати лет, стоял в одной рубахе и брюках, без обуви. Весь побитый, после очередного допроса, он исподлобья разглядывал всех.
Фенхель вальяжной походкой подошёл к нему ближе и обратился на французском:
— Может скажешь что-нибудь напоследок? Язык то тебе не вырвали.
Раздался дружный хохот, смеялись солдаты.
— Франция будет свободной! — сквозь их смех рявкнул юноша и смачно плюнул Фенхелю прямо в лицо.
Все сразу замолчали. Фенхель брезгливо поморщился, отходя в сторону и достав из кармана носовой платок, отвесил солдатам короткий приказ:
— Приступайте!
Верёвка на шее преступника натянулась, оторвав его ноги от земли.
Ганс отвернулся, не в силах смотреть, но до его слуха долетали предсмертные хрипы казнённого.
Одни люди, как и Ганс, прятали взгляд, другие смотрели с холодным интересом, привыкшие к подобным сценам, а некоторые как Фенхель, смотрели с наслаждением, радуясь каждому издаваемому хрипу.
Ганс дрожащей рукой полез в карман шинели, намереваясь закурить, но вспомнил, что потратил все сигары ещё в Иноходье, а новые забыл взять.
Послышался женский старческий голос. За его спиной началась какая-то возня.
— Ой, сыночек. Миленький мой, — пожилая женщина со слезами на глазах, упала на колени перед висящим на дереве трупом. Продолжая всхлипывать, она попыталась снять тело с верёвки, к ней на помощь подбежала другая женщина.
Солдаты пока не вмешивались, ожидая приказа Фенхеля.
— Вы, наверное, не слышали меня, мадам, но тело вашего сына будет висеть здесь пока полностью не сгниёт, — Фенхель навис над ними угрожающей тенью.
— Молю, позвольте мне похоронить моего сына. Он у меня самый младшенький…
В глазах Фенхеля не было сочувствия или ненависти, а сплошное безразличие.
— Нет, тело останется здесь, а позже к нему присоединятся тела его подельников, когда мы их найдём.
Женщина завопила сквозь слёзы:
— Твари! Поганая немчура! Да, чтоб вы все сдохли!
Другая женщина, что была с ней, попыталась её успокоить, насильно оттащив от солдат:
— Тише. Прошу тебя, не зли их. У тебя же ещё сыновья. Ещё большую беду накличешь.
Но обезумевшую от горя мать, уже было не остановить. Она яростно разбрасывалась проклятиями, отказываясь уходить.
— Фенхель, отдай им тело. Ты уже добился, чего хотел, — обратился Ганс к брату.
— Я ясно дал понять, что это приказ, а приказы надо исполнять. Йохан!
— Слушаюсь… — к нему подбежал молодой светловолосый парень. На вид младше Ганса.
— Пристрелить старуху!
Йохан заколебался лишь на секунду, а затем достав из-за пояса револьвер в нерешительности водил дулом от одной пожилой женщине к другой.
— Простите, а какую из?
— Да, любую, идиот! — рявкнул Фенхель, теряя терпение. Затем болезненно поморщившись, он торопливо добавил. — Стой. Не надо. Уведи их прочь с моих глаз, чтобы я больше никогда их не видел. Двое пусть останутся сторожить труп, на всякий случай…
Поняв, что сейчас Фенхелю не до него, Ганс поспешил уйти.
Оказавшись около каменного дома, он облегчённо вздохнул, переводя дух. Привычным движением полез в карман, и снова запоздало вспомнил, что сигары остались в комнате.
Одно дело, когда невероятно жестокие поступки совершает рогатая, страшная нечисть, а другое дело, когда тоже самое творят сами люди.
Кто бы мог подумать, что тёмная деревня укутанная непроглядным туманом и населённая неведомыми ему существами, окажется роднее и приятнее реальности.
Оперевшись спиной о стену, Ганс присел на землю, пытаясь успокоить нахлынувшие эмоции.
— Ганс! Вечно ты куда-то исчезаешь. Что с тобой? — Фенхель тут же появился рядом. Не дождавшись от брата ответа он потрепал его по голове, отчего Ганс поморщился.
— Я понял. Ты наслушался маминых сказок, где добро всегда побеждает зло. Но историю пишут победители — добрые те, кто побеждают, а то есть сильные. Мы с тобой сейчас победители.