— Под Кузнецким мостом, — кивнул катакомбник, оглядев англичанина еще уважительней.
— Совсем хорошо! — с этими словами коммандер опустился на корточки подле майора Зиминой. — Энни! До цели — ярдов двести, максимум — триста. Сама дойдешь?
— Если прикажете, супруг и господин мой! — она попыталась улыбнуться, но получилось так себе.
— Знаешь… Давай-ка я тебя лучше понесу, пока пространство позволяет. А ты береги силы: там тебе понадобятся.
Быстро и без суеты разобрали поклажу, перестроили порядок следования. Вновь зазвучал хриплый сержантский голос Ларри Флинта, на сей раз по-русски:
— Думаю, что подопытный будет жить, — задумчиво произнес Менгеле, ощупывая пульс. — Снизить процент ему мы не разрешим — верно, Ивашка?
— Да пусть только попробует сдохнуть! Я ж его и там достану! — хохотнул ассистент высокоученого доктора медицины — и тут же осекся в изумлении.
Здоровенный кусок кирпичной стены вокруг отверстия вентиляционного хода неспешно обвалился внутрь Лабораторного блока, и из открывшегося непроглядно-черного провала возникли, в клубах кирпичной пыли, двое — смешно облепленные с головы до пят известкой и паутиной, но вооруженные и очень решительные.
В левом из них доктор с изумлением узнал вице-президента «Северо-Восточной торговой компании» Джеймса Э. Бонда. Но еще больше, пожалуй, поразил доктора правый, незнакомый — точнее, не сам он, а сидящий на его плече зеленый попугай: Ларри Флинт, собственной персоной! Новый владелец попугая успел уже шандарахнуть Ивашку по маковке саблей в ножнах (служилый упырь теперь сидел в тазу с инструментами, слабо икая), а Бонд произнес по-немецки, с чарующей улыбкой:
— Доктор медицины Йозеф Менгеле, если я не ошибаюсь? Какая приятная и неожиданная встреча! А это, надо полагать, небезызвестный Ivaschka? Эксперт по группам крови?
— Гр-рруппа кр-ррови на р-ррукаве!! — встрял в разговор попугай.
— В общем так, доктор, — улыбка Бонда испарилась без следа. — Я с огромным удовольствием самолично выпустил бы вам кишки, но — к счастью для вас — у нас сейчас проблемы. Одного из моих людей укусил в подземельях одичалый упырь; мы сразу наложили жгут, и обращение, похоже, прихватили в самом его начале. Так что вам предлагается немедля осуществить то самое, чем вы хвастались в своем письме Императорскому совету. Как там оно звучит, досточтимый Ларри?
— Замещ-щающ-щее пер-рреливание кр-ррови, дваж-жды!
— Вот-вот, оно самое. Приступайте, доктор, — (тут как раз из провала возникли еще двое; одного изрядно шатало). — Если мой человек выживет — останетесь живы и вы, слово джентльмена. Умрет — умрете и вы, очень плохой смертью.
— У меня есть условие, — доктор, как ни странно, уже взял себя в руки. — Даже два.
— Вот как?
— Да. Во-первых: если всё закончится… удачно, а я доберусь-таки до Европы… Вы засвидетельствуете факт успешного переливания крови: вот этим своим словом джентльмена.
— Годится. А второе?
— По завершении нашей процедуры, когда в Ивашке минет нужда, вы его ликвидируете.
— Да, я вас понимаю, — задумчиво кивнул Бонд. — Узнал много лишнего, и про сегодня в том числе… А не боитесь остаться тут без эксперта по группам крови? Который те группы знает назубок?
— Ну, вы же сами цитировали мне Господаря: «Незаменимых нет», — криво усмехнулся Менгеле. — Ладно: укушенного — на стол, живо!
Однако разглядев того укушенного, доктор всё же присвистнул:
— Кто она? В смысле — как мне ее записать в лабораторном журнале?
— Запишите ее просто: «миссис Бонд», — любезно улыбнулся коммандер.
— Ах, вот даже как… понятно. Мне нужно несколько капель ее крови, на кончике ножа. Вот так… Shto skazhesh, Ivashka?
Служилый упырь уже оклемался и сидел на полу, прикованный табельными наручниками к решетке одной из клеток вивария.
— С кислинкой! — выдал он своё заключение, осторожно облизав лезвие бондовой навахи. — И резус есть.
— Неплохо! — одобрил Менгеле. — Бубна у нее, стало быть — таких больше трети. И заходить под нее можно и с бубны же, и с червы… Плюс резус… Сейчас глянем в лабораторном журнале — кто из наших необращенных с таким сочетанием.