Тут Вологдин на миг запнулся, отгоняя мыслишку: «А ведь кое-кому самое время и отличный случай — валить! С двойным ключом, как на заказ. Забив на нас на всех тут…» — но справился, отогнал.
— Итого, Триумвирата больше нет: митрополит помре, Годунов с Цепенеем — в нетях. Царь же наш, Владимир, — (тут он обвел команду глазами — не скалится ли кто; никто не скалился, слушали с должной почтительностью) — уже ехал тогда в Кремль, но с полдороги вернулся к себе в Коломенское.
«Что, кстати, наводит на кой-какие размышления насчет того хлопка, — сделал он про себя пометочку. — Может, и не такое уж он ничтожество, каким норовит выглядеть?..»
— Диспозиция такова: пока всё зависло. Кремль в руках попов, но что с той добычей делать — они, похоже, и сами не ведают. Благочиние, как уже говорено, легло под Дозоры, в полном составе… Знаменка ими уже блокирована наглухо, но штурма в обозримое время можно не опасаться: тех где-то чуть больше сотни, а наших внутри — считая с добравшимися дотуда людьми Бориса Феодоровича из гражданских — не меньше полуста. Оружия и боеприпасов у них там — вдоволь, позиция крепкая; у тех, правда, есть в Кремле пушки, но на окрестных улочках их не развернешь… Ну а стрельцы тем временем — все поголовно: и патрульные, и с блок-постов, — со всей решительностью и непреклонностью сдристнули к себе в Преображенскую слободу: Шестопалов, по своему обыкновению, будет там отсиживаться до последнего, выжидая — чья возьмет.
— Что до нас с вами, бойцы, — продолжил он, завершив вводную, — то нашими силами — семеро, при двух легкораненых, и с одними лишь пистолями за пазухой — на Знаменку всё равно не прорваться. Мне, конечно, ведомы в городе пара оружейных захоронок Службы, на такой вот пожарный случай, но нам они тут мало чем помогут. Да и перенеси нас даже, каким-то чудом Господним, прямиком в штаб-квартиру — ничем мы тамошний гарнизон особо не укрепим… А вот действуя в тылу противника как внятная боевая единица — чему мы с вами, собственно, и обучены, — мы можем стать весомой гирькой на тех колеблющихся весах. Верно я говорю, парни?
— Верно, Всеволод свет Владимирович! — после краткого анализа позиции ответил за всех оперативников Хан — командир группы захвата старшина Махмуд Балуев, из касимовских татар, — и, обернувшись к личному составу, пояснил:
— Нам ведь, с нашими серебряными жетонами, сдача на милость победителя так и так не светит…
— Тогда — слушай мою команду! Для начала — выдвигаемся, рассредоточившись, к тем оружейным захоронкам.
— Всё в порядке, сэр! — шепнул Бонд на ухо Анне, осторожно-осторожно снимая ее с операционного стола. — Иди к папочке на ручки!
Сказать, чтоб «миссис Бонд» как-то там «порозовела», было бы, конечно, преувеличением, но предшествующая бледность ее — не в обморочную зелень даже, а куда-то там совсем уж в трупную голубизну — отступила: динамика положительная, тут без вопросов.
— Ну и как, — предъявил он свою ношу Савеличу, страховавшему всё это время выход из Лабораторного блока в лабиринты Подземного города за обрушенной кирпичной стенкой, — человек она, нет? На твой опытный глаз?
— Да пожалуй что человек, по виду-то… — раздумчиво согласился тот.
— Р-рреанимац-ция, р-рреанимац-ция! — высказался с плеча Серебряного мичман Флинт. — Удир-ррать, удир-ррать скор-ррей!!
— Да, против этого трудно возразить, — кивнул коммандер, поворотясь к Менгеле. — Ну, счастлив твой бог, доктор медицины — живи! Джентльменское соглашение в силе: засвидетельствовать всё, чему был здесь свидетелем — перед любым европейским ареопагом, положа руку на Библию — я готов. Именно что ВСЁ — без изъятия! И желать тебе «дальнейших творческих успехов» — не стану, уж извини.
— А?.. — доктор чуть растерянно кивнул на Ивашку.
— Не, это уж ты сам. На этот счет я тебе выразил понимание, но ничего не обещал — вспомни разговор…
В этот миг лязгающе стукнуло, железом по железу, со стороны стенки, что отделяла Лабораторный блок от основной части Лубянских подвалов. Бонд прислушался, а Менгеле воззрился на него в немом отчаянии.
— Вот видите, доктор: мне сейчас следовало бы ликвидировать вас — по тем же, что и у вас, резонам зачистки концов. Но — было слово джентльмена, и приходится вот оставить вас в живых, увы-увы!..
Группа растворилась во тьме провала. Менгеле напоследок поймал взгляд замыкающего, Серебряного, и вторично кивнул тому в направлении своего прикованного к дверце опустевшей клетки ассистента.