С точки зрения духовной культуры двор являл довольно неприглядную картину. Наряду с культурными, имеющими европейское образование людьми при дворе кишмя кишели неграмотные. По свидетельству Екатерины, только половина придворного общества умела читать, и только треть — писать. Образование императрицы заключалось в весьма хорошем знании языков; кроме русского она хорошо владела французским, несколько хуже немецким и шведским. Кроме того, она превосходно танцевала. И это было все. Книг она не читала никогда.
Как известно, русская самодержица вела много войн. Как утверждал Ключевский, перед ней лежала карта Европы, на которую она, к сожалению, не смотрела и считала, что до Лондона можно добраться на лошадях. Общение при дворе ограничивалось картами и интригами. Искусство беседы было неизвестно.
Таков был окружающий мир, в котором жила Екатерина, почти полностью ограниченная придворным обществом, будучи великой княгиней.
Глуповатый супруг
Больше всего тяготил молодую Екатерину ее супруг. Когда они обручились, ему было 17 лет, он был маленький, нежный, недоразвитый для своего возраста, но очень бойкий, общительный, и молодой невесте он не был несимпатичен. Существовала надежда, что он пусть и медленно, но в конце концов со временем разовьется и физически, и духовно, и нравственно. К сожалению, этого не случилось.
У Петра поздно начался период половой зрелости, но и это не способствовало его развитию. Хотя он рос довольно быстро, но оставался не только хрупким, болезненным и физически неразвитым и в сущности своей ребячливым, простоватым, несерьезным и болезненно упрямым, некритичным не только по отношению к другим, но прежде всего к самому себе и вследствие этого очень заносчивым. К тому же его внешность сильно пострадала от заболевания оспой. В отличие от своей жены, он был очень музыкален, но из-за недостатка терпения и старания никогда систематически не развивал свой талант; он не знал нот и играл на скрипке на слух.
Сознавая свое особое положение при дворе и пользуясь расположением своей царственной тетки, которая великодушно смотрела сквозь пальцы на все его недостатки, он считал, что может позволить себе все, что подскажут ему его ребяческие капризы, в том числе и в отношении своей супруги. Лишь первое время после помолвки он относился к Екатерине внимательно, а иногда и доверчиво, но уже перед свадьбой перестал о ней заботиться, бегал за другими женщинами, быстро меняя их, влюбляясь в каждую как мальчишка и делая себя посмешищем развращенного двора, тем более что на подлинную любовь не был способен. Наиболее предпочтительным обществом были для него слуги, с которыми устраивал грубые и грязные забавы и которых заставлял в своих покоях заниматься строевой подготовкой. Он ел и пил слишком много, чем подрывал свое и без того слабое здоровье.
Этим же нелепыми и пошлыми развлечениям предавался наследник и после свадьбы. Даже в возрасте 28 лет его любимым занятием была игра в маленькие куклы или солдатики из дерева, крахмала и воска, которых, по описанию Екатерины, было огромное количество. Когда ему было 26 лет, он приказал казнить крысу по всем правилам военно-полевого суда через повешение в его комнате за то, что она съела одного солдатика из крахмала.
Считалось, что эти рассказы Екатерины преувеличены. Однако многочисленные другие источники, как, например, дошедший до нас дословный текст инструкции канцлера Бестужева одному гофмаршалу престолонаследника, подтверждают сведения Екатерины. Этот инфантильный и глуповатый юноша в возрасте 18 лет женился. Первую брачную ночь его молодая жена описала сама. Вначале Екатерина два часа пролежала в кровати в ожидании своего супруга — он ужинал в своих покоях. «Я не знала, что мне делать, — пишет Екатерина. — Нужно ли мне было встать? Или оставаться в кровати?… наконец он пришел, и когда он лег, то заснул и совершенно спокойно проспал до следующего утра… Госпожа Крузе (камеристка Екатерины) попыталась на следующий день расспросить нас, молодых супругов. Однако ее надежды были обмануты. И положение оставалось таким в течение последующих девяти лет без всяких изменений». Очевидно, причиной тому было некое «психическое препятствие».