Во времена СССР на все публикации о происхождении Ленина было наложено табу — официальная пропаганда не могла допустить, чтобы общественность узнала истинную родословную вождя, которого «выдвинул русский народ». Писательница Мариэтта Шагинян написала роман о Ленине «Семья Ульяновых», в котором прозвучала версия о его калмыцких предках. Это был первый опыт представить Владимира Ильича как человека, а не только как революционера. Книга была некоторое время запрещена к изданию. Официально история семьи рассматривалась как предпосылка к настоящей биографии вождя, немыслимой без жизни в партии. Закрытость темы происхождения Владимира Ильича способствовала тому, что возникали самые неожиданные версии, но правда оставалась сокрыта за семью печатями. Пожалуй, только в конце 90-х удалось несколько выяснить истинную родословную Ленина.
По происхождению Ленин был дворянин, дворянство заслужил его отец, который происходил из небогатой семьи. Дед Ленина, Николай Васильевич Ульянов, был астраханским мещанином, портным, уже в преклонном возрасте женившимся на Анне Алексеевне Смирновой. Мариэтта Шагинян считала, что брак был поздним потому, что Николай Васильевич — в прошлом крепостной, выкупивший себя на свободу. У Николая Васильевича была родственница (степень родства не установлена), Александра Ульянова, которая была «отсуждена от рабства». Исследователи полагают, что она могла быть не крепостной, а из калмыков, бывших в ту пору невольниками. Их «поставщики», казахи, выменивали своих пленных у русских на товары и деньги. Эта версия до сих пор жива, но документального подтверждения калмыцкого происхождения Ленина нет.
Род Ульяновых восходит к Андрею Ульянину, крепостному крестьянину помещика Панова, XVII в.
Мать Марии Александровны Ульяновой, урожденной Анны Грошопф, имела немецкие и шведские корни. Немецкие предки Грошопфов, происходившие из Любека и Мекленбурга, в XIV веке были владельцами и арендаторами мельниц. Среди дальних родственников Владимира Ильича есть немало интеллектуалов того времени: врачей, аптекарей, докторов и магистров. В частности, представители фамилии Курциусов: выдающийся археолог Эрнст Курциус, профессор классической философии Георг Курциус, романист, профессор Роберт Курциус, сенатор, член бундестага, трехкратный президент Любека Теодор Курциус. Родители бабушки Ленина, Анны Ивановны, представляли в первом и втором поколении выходцев из Германии и Швеции, приехавших в Россию. Они были хорошо обеспечены, сохраняли знание родных языков, быстро адаптировались и хорошо устроились на новом местожительстве.
Отец Марии Александровны был украинский еврей из г. Староконстантинова Волынской губернии (Украина). Его отец, Мойша Ицкович Бланк, был выкрестом или сторонником ассимиляции евреев, поэтому у него был конфликт с еврейской общиной города, длившийся четверть века. Его обвинили в поджоге, и он вынужден был бежать из города, оставив дом, дело, имущество, в Житомир. Сыновья его — Абель и Израиль — приняли крещение и по протекции князя Голицына, одного из инициаторов создания «Общества израильских христиан», поступили в Медико-хирургическую академию в Петербурге. В 1824 году братья Бланки сдали экзамены и стали лекарями. Александр был направлен в Смоленскую губернию уездным врачом. Прослужив там не более года, был по специальности переведен в штат санкт-петербургской полиции. Через шесть лет, после эпидемии холеры, от которой умер брат Дмитрий Бланк, Александр подал в отставку по причине плохого здоровья. Женился он на рубеже 1820-1830 годов на девушке из немецкой семьи Анне Ивановне Грошопф. В 1833 году Бланк стал сверхштатным ординатором в больнице святой Марии Магдалины, которая предназначалась для бедных. Одновременно Бланк был принят на службу в Морское ведомство, уволен в 1837 году с пожалованием знака отличия беспорочной службы. В 1838 году Бланк был пожалован высочайшим указом в коллежские асессоры, этот чин давал право на потомственное дворянство. В том же году умерла Анна Ивановна, Александр Дмитриевич остался с шестью детьми на руках. Бланк хотел получить назначение в какую-нибудь достойную губернию, но его отправили в Пермь, где был неустроенный быт и холодный климат.
В Перми он работал инспектором Пермской врачебной управы, а также врачом при местной гимназии и уездном училище, бесплатно. Заканчивал он службу на Пермских заводах, заведовал Юговским заводским госпиталем. В 1847 году вышел в отставку и уехал в Казанскую губернию, где купил в 40 верстах от Казани имение, деревню Кокушкино, с 40 ревизскими душами мужского пола. Всю жизнь Александру Дмитриевичу мешало его происхождение и своеобразный идеализм, которые не позволяли ему стать своим в высшем обществе (жил в имении уединенно, не имея знакомых среди окрестных помещиков), но ему удалось перешагнуть своеобразную внутреннюю «черту оседлости» и стать уважаемым человеком и дворянином.
По одной из версий, настоящим отцом Ленина был друг дома, врач Иван Сидорович Покровский, который был незаконнорожденным сыном музыковеда Улыбышева. Он был революционно настроен, снабжал Ульяновых революционными книгами, вообще чувствовал себя хозяином в доме, глава которого часто находился в отъезде. Якобы даже аттестат Владимиру Ульянову дали с отчеством «Иванович», позже зачеркнув и написав: «Ильич». Также есть мнение, что отцом Александра Ульянова был Дмитрий Каракозов, стрелявший в Александра II.
Обе ветви рода Ленина демонстрируют необычный пассионарный толчок — переход из крепостных в мещанское сословие, освобождение от статуса «человека второго сорта», вступление в потомственное дворянство.
После революции 1917 года и образования СССР термин «русский народ» потихоньку стал замещаться другим — «советский народ». В последние годы, начиная с распада СССР, из уст политиков, журналистов и прочих все чаще слышится другое название этноса — «россияне».
Огромные пространства России были освоены в прошлом веке. Благодаря миграции (развитие железнодорожного сообщения) произошло и взаимопроникновение народов, языков. Русские остались доминирующим народом в России, но остальные получили больше самостоятельности, стали выдвигать своих лидеров.
Иосиф Виссарионович Сталин официально считался сыном сапожника Джугашвили. Но о его происхождении до сих пор ходят легенды. Никита Хрущев вспоминал, как Сталин рассказывал о своем отце, что тот был сапожником и сильно пил: «Так пил, что порою пояс пропивал. А для грузина пропить пояс — это самое последнее дело. «Он, — рассказывает Сталин, — когда я еще в люльке лежал маленьким, бывало, подходил, обмакивал палец в стакан вина и давал мне пососать. Приучал меня, когда я еще в люльке лежал». Об отце его не знаю, как сейчас в биографии Сталина написано. Но в ранние годы моей деятельности ходил слух, что отец его — вовсе не рабочий. Тогда придирались, кто какого происхождения. Если обнаруживалось нерабочее происхождение, то считался человеком второго сорта. И это было понятно. Самый революционный и самый стойкий — рабочий класс. Он выносил всю тяжесть борьбы на своих плечах и поэтому к другим классам и прослойкам общества, непролетарским, имел придирчивое, не настороженное, а именно придирчивое отношение. К таковым относились с большим недоверием.
Итак, говорили, что у Сталина отец был не просто сапожник, а имел сапожную мастерскую, в которой работало 10 или больше человек. По тому времени это считалось предприятием. Если бы это был кто-либо другой, а не Сталин, то его бы на партчистках мурыжили бы так, что кости трещали. А тут находились объяснения обтекаемого характера. И все-таки люди об этом говорили».
Из воспоминаний Льва Троцкого: «Семья Джугашвили стояла на грани захолустного ремесла и пауперизма. Своими корнями она уходила в крестьянское средневековье. Она продолжала жить в атмосфере традиционной нужды и традиционных суеверий. Вступление на революционный путь означало для сына не продолжение семейной традиции, а разрыв с нею. Однако и после разрыва эта отвергнутая традиция продолжала жить в нервах и в сознании в виде примитивных культурных навыков, грубости ощущений, узости горизонта. В частности, пренебрежительное отношение к женщине и деспотическое — к детям наложило на Иосифа отпечаток на всю жизнь.