В последней главе анализируются ситуации, когда средства и методы, разработанные и эффективно применявшиеся имперской администрацией для влияния на политико-правовое развитие ханств Средней Азии, оказывались неактуальными. Причиной тому мог быть особый статус того или иного региона, что рассмотрено на примере Западного Памира, который в 1895 г. формально вошел в состав Бухарского эмирата, но фактически находился под контролем российских военных властей.
Другой причиной необходимости изменить средства и методы правового влияния в среднеазиатских протекторатах являлись чрезвычайные обстоятельства, в которых требовалось принимать более решительные меры для сохранения контроля российской администрации в Бухаре и Хиве. Наиболее сложная ситуация сложилась в 1916 г., когда практически всю территорию «русской Средней Азии» охватило мощное восстание. Имперской пограничной администрации пришлось временно прекратить сохранять видимость невмешательства в дела Бухары и Хивы и фактически ввести в них российское военное правление, чтобы не допустить участия в восстании и местного населения. Меры оказались эффективными, но уже в следующем году в России произошла революция, к власти пришло Временное правительство, которое, в свою очередь, постаралось сохранить контроль над Бухарой и Хивой, вместе с тем провозгласив курс на проведение в них радикальных политических и правовых реформ.
В качестве заключения автор приводит анализ оценок российского протектората представителями бухарской элиты конца XIX — начала XX в., которые, как представляется, позволяют увидеть, насколько имперское влияние на правовое развитие Бухарского эмирата нашло отражение не только в формировании правовых институтов, регулировании правоотношений, но и в политико-правовом сознании представителей местного населения.
Таким образом, целью настоящей книги является анализ средств и методов правовой политики Российской империи в Центральной Азии и выявление степени ее влияния на правовое развитие государств этого региона, нашедшее отражение как на международно-правовом уровне (прежде всего, в отношениях с той же Россией), так и во внутренней политике местных правителей, в повседневных правозначимых отношениях жителей среднеазиатских государств.
Исследование «российского фактора» в правовом развитии ханств Средней Азии до и после установления имперского протектората является важным и актуальным направлением, тем более что имеется достаточно широкий круг источников, позволяющих всесторонне и объективно исследовать и оценить этот процесс и большое количество исследовательских работ, положения которых можно критически анализировать или развивать в соответствии с выбранной тематикой.
В связи с этим нельзя не отметить, что в процессе проведения исследования автор не ограничивался только источниками и литературой, посвященной политике Российской империи в Центральной Азии. Понять причины тех или иных юридически значимых действий, принятия нормативных актов, равно как и степень их актуальности в конкретный период невозможно без знания политических и правовых процессов в самой России в это время. Именно поэтому привлекался широкий круг исследований, относящихся к истории различных отраслей права и правовых институтов в Российской империи на том или ином этапе ее существования.
Автор при проведении исследования опирался на теорию фронтирной модернизации, в соответствии с которой Российская империя в рамках своей политики стремилась повышать уровень развития окраин до уровня наиболее развитых регионов империи с целью эффективной интеграции окраин в имперское политическое, правовое, экономическое, культурное пространство. Эта теория получила развитие в начале XXI в. в рамках уральской исторической школы, которая в течение ряда лет применяет некоторые положения теории фронтира, созданной Ф. Дж. Тёрнером на рубеже XIX–XX вв., взявшим за основу опыт американской экспансии на Дальний Запад [Тёрнер, 2009]. Несмотря на то что уже вскоре после появления теория подверглась серьезной критике, она нашла немало последователей, в том числе и российских, применяющих наработки Тёрнера в изучении продвижения России в Поволжье, на Кавказе, в Сибири, на Дальнем Востоке и т. д. — порой даже проводя прямые параллели между освоением восточных территорий Россией и западных — Америкой (см., например: [Агеев, 2005; Резун и др., 2001]).