Подобное состояние отчужденности[17] (фрустрации), приводит порой к крайним способам отстранения от действительности среди молодых людей – самоубийству. По этому поводу С. Н. Булгаков писал, что леденящий пессимизм его времени и какой-то страх жизни, смешанный со страхом смерти, заползают в душу; маловерные легко становятся суеверными; чувство тайны, живущее в душе, разрешается в искании таинственного, потребность в религии ищет выразиться в беспредметной религиозности, утолиться, хотя музыкой религиозного чувства; создается мистицизм без религии, демонизм без веры в Бога. Муки современной души, тоска современного сердца о Боге яснее всего, конечно, отражаются в искусстве. Но красноречивее всяких книг эпидемические самоубийства. Которые по поводу и без повода, просто от тоски и бесцельности жизни становятся всё чаще и чаще, особенно среди нашей нервной, оторванной от почвы молодёжи и детей; конечно, влияют и внешние события, и поводы, но они нередко только обостряют назревавший кризис. По словам С. Н. Булгакова, уже Ф. М. Достоевский с обычной своей проницательностью отметил симптоматическое значение этого явления, связав его с потерей религиозной веры[18]. В унисон с Ф. М. Достоевским, об этом возглашает и Б. В. Ничипоров, (священник, по образованию психолог), говоря о том, что отсутствие духовного воспитания у молодого поколения рождает праздность души. Праздность, пустота, не востребованность души возникает даже и при формальной загруженности детей в различных школах, секциях и кружках. Но свято место никогда не бывает пусто. Чисто энергетически душа ребенка постепенно заполняется энергиями, имеющими без благодатную, а часто и откровенно демоническую природу. С этим связаны излишняя мечтательность и романтизм, сопряженные не редко с частичной потерей чувства реальности. Глубина депрессивности у многих сегодняшних детей все чаще сочетается с суицидальными тенденциями[19]. Вне всяких сомнений, бывают абсолютно разные мотивы самоубийств и при этом не существуют какой-то одной подлинной причиной самоубийств. Э. Фромм высказывается так же о причинах самоубийств и одним из них в унисон с Булгаковым и Ничипоровым называет скуку и однообразие, которые стали порождением отчужденного образа жизни. В качестве примера он приводит данные о самоубийствах в разных странах, но особенно в Скандинавских странах, где процент весьма высок. Помимо этого, Фромм приводит и иную причину, на которую иные специалисты не обратили своего внимания – это «балансовый» подход к жизни, как к коммерческому проекту. Где подведения итогов своей жизни с позиции «жизнь не удалась», «она не стоит того, чтобы жить» и т.п. Это схоже, по его мнению, с тем, как бизнесмен подводит баланс со своим бизнесом и объявляет себя банкротом и его убытки превышают доход и встать «на ноги» нет уже никакой надежды[20]. Такой рыночный подход стал причиной непонимания сути жизни и отчуждения от нее с такой легкостью, как никогда. В. Розанов говоря о самоубийстве пишет, что человек обязан сохранить то, что ему дано и потому у него нет никакого права на саморазрушение (самоубийство). В прихоти своей преступной фантазии самоубийца разрушает то, чего и сам не понимает. Ему было дано то, с чем он не сумел справиться. Оно выражено в бессилии, неисполнение долга и посягательства на то, на что у человека нет права. То что противно Богу, как Создателю человека[21]. Пауль Тиллих говоря о самоубийстве пишет то, что самоубийство может избавить человека от тревоги судьбы и смерти, но при этом не избавит его от тревоги вины и осуждения внутри себя. Из самоубийства, как принятия решения нет выхода. Это вообще не выход из сложившейся ситуации как таковой. Самоубийство окружено пустотой и отсутствием какого-либо смысла[22]. Преодоление же тревоги судьбы, вины и сомнения возможно лишь посредством движения «вверх», через различные степени постижения смысла к высшему смыслу, к философскому пониманию смысла самого бытия человека[23]. Э. Дюркгейм в своем фундаментальном исследовании «Самоубийство» (1897 г.), анализируя статистику самоубийств, приходит к определенному выводу. Болезни и физические страдания — это вовсе не главные мотивы для совершения самоубийства. К настоящим причинам он причисляет определенное состояние к, которому относит: состояние морального распада, дезорганизация, ослабление социальный связей человека, разрушение коллективного состояния сознания, то есть религиозности. В своем исследовании Дюркгейм уточняет, что христианское исповедание, а также иудаизм и ислам дают меньший процент самоубийств. Особо из христианства он выделяет католицизм, где интенсивность коллективной жизни в отличии от протестантского вероисповедания (где главенствует индивидуализм и практика коллективного действа сведена к минимуму) приводит к минимальным показателям самоубийств среди христианских конфессий[24]. Помимо выше сказанного стоит добавить, что влияние атеистического мышления, которое зиждется на идеи того, что «я сам хозяин своей жизни и здоровья» приводит к повышенному самоубийству также. Примером того может послужить примечание к 143 статье Уголовного Кодекса РСФСР 1922 г., где легализация эвтаназии (самоубийства) исключало уголовную ответственность за помощь в совершении самоубийства. Возникшие злоупотребления данной частью статьи привели к массовым самоубийствам в СССР, что уже 11 ноября 1922 года IV сессия ВЦИК постановила исключить это примечание из Уголовного Кодекса РСФСР. Подобный пример «гуманизма» в 20-30 гг. XX в. в СССР является ярким примером атеистического мировоззрения. Помимо этого современные гуманисты либерального толка также не гнушаются темы самоубийства. Считая право на него «святым» для человека[25]. В частности, В. И. Новодворская (1950-2014 гг. российский либеральный политический деятель) в своих выступлениях говорила, что: