В области образования введение всеобщего начального обучения являлось насущным требованием, которое было очевидно, по оценке П. Г. Виноградова, для всякого наделенного здравым смыслом человека. Причем потребность в этом должна была рассматриваться с общественной точки зрения, что делало ее более важной, чем удовлетворение требований военного, морского ведомств, министерства путей сообщения и т. п., и что следовало осознать правительству и примыкающим к нему октябристским политикам. Поставив перед собой задачу рассмотреть вопросы о типах народной школы, о подготовке преподавательского персонала и о характере государственного и общественного воздействия в указанной области, историк замечал, что заимствование передового зарубежного опыта здесь должно ограничиться способами достижения цели и не затрагивать содержания обучения. Отмечая особо необходимость «так обставить учительский персонал материально и нравственно, чтобы члены его не стремились при всяком удобном случае бежать от ненавистной деятельности и чтобы ряды учителей пополнялись не людьми последнего разбора» [42] , П. Г. Виноградов указывал на те средства достижения этой цели, которые составляли содержание работы Педагогического общества при Московском университете и которым он содействовал в свое время на посту председателя училищной комиссии Московской городской думы [43] .
Не мог не откликнуться П. Г. Виноградов и на появление проекта нового университетского устава. В статье, опубликованной в газете московской профессуры, как обычно называли «Русские ведомости», историк подверг резкой критике основные положения предлагаемого министерством проекта [44] . По его мнению, предложения чиновников от просвещения были возвращением к худшим традициям университетского устава 1884 г., выражавшим недоверие к представителям науки и отрицавшим право на автономию за университетскими корпорациями. В нынешних условиях, как подчеркивал историк, апеллируя к священному для бюрократии выражению монаршей воли, это противоречило высочайшему повелению 27 августа 1905 г. Его положения он интерпретировал как гарантию университетского самоуправления.
Первый номер в новом 1909 году «Русские ведомости» предоставили для обзора важнейших итогов года. Университетский вопрос в номере осветил П. Г. Виноградов. Оценивая общие итоги года в рамках исторической перспективы, он охарактеризовал их как наступление политической реакции, которая подрывала положительные тенденции, наметившиеся во второй половине 1907 г. в результате реализации высочайшего повеления 27 августа 1905 г. Реакционные меры историк связывал с назначением 1 января 1908 г. нового министра народного просвещения А. Н. Шварца, имя которого когда-то стояло рядом с именем Виноградова под петицией о восстановлении университетской автономии. Перечисляя признаки наступления реакции, он указывал прежде всего на конкретные факты, характеризующие тенденцию. Эти факты, взятые по отдельности, могли еще в результате противодействия профессуры превратиться в «комедию ошибок», как это было с циркулярами, когда слушательницам все же разрешили закончить их занятия и были восстановлены собрания старост, хотя и без централизующих органов. Однако как тенденция они вели к таким тревожным последствиям, как разъяснение Сената о пределах университетской автономии. Именно в этом правовом по своей природе и последствиям факте П. Г. Виноградов видел наибольшую опасность.
Разъяснение Сената, по мнению П. Г. Виноградова, подрывало основы для самостоятельной деятельности профессуры. Характеризуя предложенный министерством проект университетского устава, он лишь повторил свою более раннюю оценку его как меры, направленной на то, чтобы «устранить совет как главный орган государственного управления и сделать ректора директором, а по отношению к студенчеству диктатором» [45] . Принятие такого устава вызовет скандал на всю Европу, заявлял П. Г. Виноградов.
Однако такие предостережения не могли остановить правительство, которое стремилось стабилизировать положение, не смущаясь реакционным характером применяемых мер, что не могло не вызвать грустных раздумий ученого. Перед поездкой в Россию в январе 1911 г. он писал дочери своего учителя Елене Владимировне Герье: «Как-то только сложится предстоящий семестр? Судя по всему, не обойдется без беспорядков, а может быть, и мероприятий сверху. Такой заколдованный круг русской жизни, из которого она, по-видимому, на нашем веку не выбьется» [46] . Опасения П. Г. Виноградова были вполне обоснованными. Реакционные меры министра народного просвещения Л. А. Кассо вызвали массовый протест профессоров Московского университета, заявивших о своей отставке. Среди профессоров, поддержавших своей отставкой коллег по корпорации, был и Павел Гаврилович Виноградов [47] , покинувший родной университет теперь уже навсегда.