Итак, название Рсо^ было хорошо знакомо византийскому обществу задолго до появления русских. Опустошительные набеги русских в начале IX в. навели ужас на византийцев. К тому же созвучие названия «русь» с библейским «рос», конечно, не могло остаться незамеченным. Невольно могла зародиться мысль, что выступивший на историческую сцену русский народ — это и есть библейский народец Рю£, ужасный своим именем, связанным с эсхатологическими пророчествами. Понятно, почему в житии Георгия Амастридского пишется о русских: фборолоюу кат лрауца кат ovopa, т.е. нападающие русские — народ, несущий гибель и по своим делам и даже по одному имени! Разумеется, для византийцев, хорошо знакомых с пророчествами и «Апокалипсисом», само имя Рю£ было зловещим, ципсрпйьн, т.е. несущим гибель. Понятно, почему в житии указывается, что это — общеизвестно (©£ тахуте^ iaaai): ведь в то время пророчества все знали хорошо7.
Если иметь в виду библейское значение слова Рю£, то нам станут ясными непонятные и противоречивые тексты знаменитого послания Патриарха Фотия о нападении русских на Константинополь. Патриарх Фотий говорил о русских как о народе, очень хорошо всем знакомом — паХХакуС, вроХЛюоцЕУОУ (вернее: пресловутом). Эти слова Фотия приобрели в русской историографии значение непреложного доказательства того, что в IX в. русские были для византийцев уже давно знакомым народом. Однако, если внимательно проследить эпитеты Патр. Фотия, прилагаемые им к русским, то оказывается, что Фотий впадает в очевидное противоречие. С одной стороны, он называет русских народом всем известным, с другой стороны — об этих же рсо£ в своей второй беседе Фотий говорит как о народе совершенно неизвестном: e0vo£ a<pave£, ayvcocrtov, т.е. таинственный, неизвестный, eOvoC, acrqpov (неясный), цт|5е рехР1 ТТ1С ка0 тщюу ЕлаХ остесо^ yvyvoaopevov (до похода на нас непонятный, нераспознанный). Как можно сочетать то 0poXXoopEvov (то, о чем все болтают, общеизвестное, пресловутое) с ayvcoaxov (неизвестное), acpave£ (темное)? Если иметь в виду конкретную народность, русских, напавших на Константинополь, — получается противоречие, действительно непримиримое8.
Обратим внимание на то, что, говоря о русских, Фотий все время приводит библейские цитаты из пророчеств, имеющих у византийских церковных комментаторов определенное эсхатологическое значение: из «Иезекииля», «Иеремии», «Апокалипсиса» 9. В применении к русским эти эсхатологические пророчества имеют смысл только в том случае, если под словом Рпонимается одновременно и библейский народ Иезекиля и русский народ. Отсюда понятно, что если русский народ до начала IX в. и был неизвестен византийской общественности, то о библейском Рю; действительно можно было говорить как о поХХакгС, 0puXXoopsvov10. Созвучие «русь» и Рю£ давало основание говорить о недавно появившемся в на исторической арене русском народе как о таинственном, неизвестном, и в то же время всем столь хорошо знакомом библейском народе Рсо^.
Связь русских с библейским Рсо£ была общеизвестна и в X в. Только этим сопоставлением русских со страшным библейским народом Гога и Магога можно объяснить, почему в распространявшихся среди константинопольского населения «пророчествах» грядущая тбель Византии связывалась именно с русскими ". Лев Дьякон тоже считает, что <н Рю£ — это и есть библейский народ Рю£: «но что сей народ (т.е. тавроскифы) отважен до безумия, храбр и силен, что нападает на всех соседственных народов, то многие свидетельствуют, и даже божественный Иезекиль о сем упоминает в следующих словах: «Се аз навожу на тя Гога и Магога, князя Рос» п.
Понятно также, почему византийцы в большинстве случаев слово РсоС; не склоняют: библейское Рсо£, как Iapar^X и т.п. в греческом переводе «Библии» не склоняется.
Наименование современного народа античным или библейским названием соответствовало литературным обычаям византийских авторов. Если русских в просторечье называли рооаип, то книжными названиями русских стали слова: ov рю£, cKoOai, тавроскифы, гиперборейские скифы.
Само собой разумеется, что после принятия русскими христианства сопоставление русского народа с библейским Рсо^ стало совершенно неприемлемо и было отброшено. Однако библейская транскрипция Р<в£ прочно завоевала место в церковных и официальных документах Византийской империи. Как производное от РюС византийские авторы и чиновники императорских канцелярий изобрели название страны — Praaia: начиная с IX в. это название окончательно утвердилось в греческом языке13. Через церковную греческую письменность и официальные акты Византийской империи Рюша стала переходить и в русский язык. Иван Грозный писал слово Росийский и Росия в полном соответствии с греческим начертанием через одно «с»14. В XVII в. по аналогии со словом «русский» слова «российский» и «Россия» стали писать через два «с».