Но этот процесс преследовал ясную цель. В России 1990-х годов эта цель витала в воздухе почти осязаемо. Страна была охвачена пламенным желанием стать другой, отличной от прежней. Всякий раз, прилетая в Москву, я слышал рассказы друзей о новых магазинах, барах, выставках, книгах, фильмах, беседах, встречах и событиях, которые они воспринимали как малые вехи на верном пути. Никто не подвергал сомнению цели этого пути: Россия должна была стать «нормальной» страной, что означало не только изобилие в магазинах, но и свободу от указаний «сверху» – что делать, чего не делать, что думать. «Нормальная страна» означало также и хорошо организованное общество, в котором главенствуют порядочность и честность. При этом многие ссылались на Нидерланды – «Как у вас в Голландии», – хотя почти никто там еще не был.
Все как один мечтали о свободе, достатке и благополучии. Это была важная, не связанная с политикой мечта, несмотря на порой значительные разногласия по поводу путей ее достижения. Для одних это был тот же Советский Союз, но с полными прилавками и свободой слова. Для других воплощением этой мечты были Европа или США. Но очень многими владело чувство, что эта мечта достижима и что она выражает вполне справедливые чаяния или даже права. И как бы сейчас ни осуждались «лихие девяностые», это чувство действительно жило в коллективном сознании россиян.
Оно жило, в отличие от последующих лет, когда распространилось убеждение, что страна зашла в тупик, что у нее нет цели и, вероятно, будущего. Так с течением времени ощущение светлой перспективы обещанного будущего уступало место мрачному чувству обреченности. В какой момент окончилась эпоха преобразований? Все время, что я работал над этой книгой, я понимал, что эта эпоха ушла в прошлое окончательно и бесповоротно, и пытался найти, выделить, определить те события, которые можно принять за ее конечную дату. И вот наступило 24 февраля 2022 года. Это событие стало явной, не подлежащей сомнению вехой конца этой эпохи.
Эта книга – личное видение, личные воспоминания. В 1991 году меня привела в Россию цепь случайных событий, которые начались благодаря моему учителю истории в классической гимназии. Во время срочной армейской службы он освоил русский язык и, чтобы его не забыть, ввел у нас факультатив по русскому языку. Как я попал на эти занятия? Меня привело отчасти любопытство, отчасти некоторое бахвальство. Языки я любил, а русский был, вне всяких сомнений, самым экзотическим из тех, которые предлагались в школе.
Дело было в начале 1980-х, во времена расцвета холодной войны, когда от соцлагеря нас отделяла пропасть. Они считались нашими врагами, хотя никто не знал почему. Во время службы в армии в середине 1950-х годов мой отец, стоя на берегу Эльбы, еще, бывало, слышал от командира: «Там, на той стороне, враг!», но я вырос с уже гораздо более стершимся, абстрактным образом врага. А Советский Союз меня вообще не привлекал – добираться туда представлялось сложной задачей, сама страна виделась унылой и скучной. Фактически, русский язык был для меня таким же мертвым, как латынь и греческий, которые преподавались в нашей гимназии.
Но история меня поторопила. В 1985 году генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Горбачев. Его реформы должны были послужить началом нового курса Советского Союза. Неотъемлемыми элементами этого курса стали гласность и разрядка в отношениях с внешним миром. За несколько лет политика перестройки и гласности привела к окончанию холодной войны, и Россия распахнула свои двери миру. В университете, где я в то время учился на историческом факультете, я мог выбирать факультативные курсы и выбрал курс русского языка, надеясь теперь овладеть им по-настоящему.
Освоив язык, я решил на этом не останавливаться: посетил страну, обзавелся там друзьями и каждый год в «лихие девяностые» проводил там по несколько месяцев. В 1996 году я познакомился с Дашей, моей будущей женой. Сначала мы жили в Италии, где я тогда учился, но в 2002-м мы перебрались в Москву, из которой я уехал только в 2016 году.
Российской историей я начал заниматься уже в начале 1990-х годов. Это было невероятно увлекательное время. Открылись советские архивы, и я присоединился к небольшой группе российских и зарубежных «первопроходцев», занимавшихся инвентаризацией всего того, что могли поведать нам километры собранных в архивах исторических документов. Переехав в Москву, я стал более тесно сотрудничать со своими российскими коллегами, сначала в рамках серии исследовательских проектов, а позднее и в качестве приглашенного профессора Российской экономической школы (РЭШ), одного из первых негосударственных высших учебных заведений России.