«Да, это так, Мирослав Михайлович... — мысленно бросил реплику Григорий. — Точно по моей схеме».
— Два вида таких систем придется разрабатывать вашему коллективу. Одна, менее сложная, — усовершенствование автоматической системы управления производством. Она вплотную соприкасается с уже разработанным вами терминалом учета рабочего времени. Другая — принципиально новая. Разработка промышленного образца системы для сверхточной обработки целого класса изделий. Методика у вас есть, первые наброски воплощены в материал. После приезда Ореста Остаповича поручим одну из упомянутых тем ему. А ты, Григорий Васильевич, сходи к Петру Яковлевичу. Посоветуйся с ним. В случае необходимости обещаю вам помощь математиков института прикладных проблем. Вот и все. Простите за длинную речь.
После совещания Мирослав Михайлович прошелся по отделам, поднялся на четвертый этаж, где хозяйничал Гузь. Здесь работа шла полным ходом. Никто не сидел без дела. Чувствовалось, Гузь понял: хитрить с машиной бесполезно, тем более что эти чертовы бумажные ленты с колонками чисел имеют силу юридического документа. Правда, ознакомившись с системой перфопропусков, он и тут нашел лазейку. Иногда через ворота проезжали сразу две машины — шли вплотную друг к другу — по одному перфопропуску.
— Вы, Антон Калинович, срываете выполнение... Если через две недели все помещения четвертого этажа не примут персонал и технику... — Мирослав Михайлович говорил спокойно, не подчеркивая отдельных слов, — то я постараюсь, чтобы на территории нашей области не оказалось для вас работы по специальности. Вы поняли меня? Повторяю — по специальности. Об остальном побеспокоятся юристы.
— Что вы, Мирослав Михайлович... За что? Я, в конце концов, ночей не сплю. Я сил своих не жалею, — затараторил Гузь. — Потом... Вы можете наказать меня за нарушение графика. А диплом инженера никто не отнимет. Разве что юридически...
— Вот-вот. В самое яблочко попали! Я получил досье от нашего юрисконсульта. От вас зависит — передать его прокурору или нет. Все, Антон Калинович. Дикси[15].
Во дворе возле машины Мирослав Михайлович задержался:
— Ну как, Григорий Васильевич, осваиваете свою считалку?
— Осваиваем помаленьку. Тут такая трудность... Приходится менять сам способ мышления. Ведь наши мозги теперь освобождены от обременительных и долгих вычислений. Ну и переходить на двоичную систему тоже непривычно и неудобно.
— Не прибедняйся. Вы же сумели с помощью машины посодействовать Олияру. Что вам необходимо в первую очередь?
— Хотелось бы оставить у себя представителя завода Василя Гарбу. Он нам очень нужен. Особенно сейчас.
— Хорошо, — Мирослав Михайлович записал что-то в своей блокнот. — Думаю, это дело уладим. Больше никаких просьб нет?
— К Василю Гарбе приплюсовать бы еще хотя бы двух программистов.
— Зачем?
— Оборудуем три выносных пульта для работы в раздельном режиме времени.
— Это хорошо! — оживился Мирослав Михайлович. — Ни минуты простоя! Дадим вам программистов. Что еще?
— Знаете, мне вспомнился вывод академика Гилярова. Все живые существа, которые передвигаются, имеют внешнюю двустороннюю симметрию...
— Вон ты о чем! — прервал Савича Козак. — Симметрия тела и сосредоточение пространственного анализа в головном мозге ведут к разделу переднего мозга на два парных полушария. Так? Сейчас спросишь о второй вычислительной машине?
— Угадали. Не хочу плестись следом за тем, что уже сделано и отработано. Зарубежная система «Марк», стэнфордское изобретение — это вчерашний день.
— Не ограничиваем вас ничем. Лишь бы все было на уровне достижений мировой науки. Ну, а ежели вырветесь вперед — поддержим и одобрим. Что касается второй машины... Ее просто нет. Тут могут быть варианты. Либо мы проложим линию связи от вашей лаборатории к вычислительному центру, либо основные решения и конструкторские узлы будете отрабатывать на машиностроительном заводе. У них две машины. Договорились?
— Что поделаешь, — вздохнул Григорий. — Раз другого выхода нет, можно и так.
Когда черная «Волга» с Козаком уехала, Савич, удрученный сложностью задания, зашел в кабинет Петра Яковлевича, сел за стол. «Да, задачка! Как ее решить? С какого конца взяться? С чего начать? Правда, опыт кое-какой имеется. И все-таки...»
Его раздумья прервал шум в приемной. Натали кого-то не пускала к нему.
Григорий прислушался, узнал голос Максима Бигуна.
— Тебя, доця, сам черт не полюбит, такая ты въедливая! Говорю, что назначил свидание.
Григорий распахнул дверь:
— Заходи.
Тяжело дыша, Максим положил на стол несколько страничек: