— И часто он этим занимается? — нарушила молчание гостья.
— С прошлого года первый раз.
— Я хотела взять в рот его член, но он оттолкнул меня.
— Ничего удивительного.
Самка задумалась.
— Может быть, он согласится, когда закончит?
— Скорее всего, — буркнула Каозинья, отвернувшись.
Из хижины продолжал доноситься дробный механический стук. Замолк он лишь к середине дня. Женщины заглянули внутрь. Лазаро стоял у стола, осторожно укладывая пачку отпечатанных страниц в холщовую сумку.
— Каозинья! Сколько у нас денег?
— Десять когтей, шесть чешуек и восемнадцать перьев.
— Давай всё!
Встав на цыпочки, метиска достала с полки жестяную банку из-под муки и вытряхнула на стол рядом с сумкой кучку серебра и несколько радужных банкнот.
Лазаро рывком стянул с себя шорты. Его массивная нагота, казалось, заполнила собой всю хижину.
— Ты выстирала городскую одежду? Я хочу встретиться с Тиноко-газетчиком — опять будет проезжаться насчёт моих лохмотьев.
Каозинья подошла к громоздкому самодельному сундуку, откуда брала утром шорты, чтобы зашить, и стала в нём рыться.
Глаза Самки зажглись аквамариновым огнём. Она бочком подобралась к Лазаро и жадно вцепилась в его пенис, впечатляющий своими размерами даже в спокойном состоянии.
— Теперь можно, Лазаро? — с надеждой спросила она.
Великан схватил её за талию и одним движением развернул спиной к себе.
— Нагнись.
Расставив ноги. Самка наклонилась вперёд, опершись руками в колени. Лазаро продолжал сжимать её бёдра. Соблазнительно застонав, она задрала зад ещё выше. Блестящие перламутром влажные губы раздвинулись, маня к себе с непреодолимой силой. Рванув женщину к себе. Лазаро до упора ввёл во влагалище свой мгновенно отвердевший член. Она снова издала утробный стон.
— До самых печёнок, девочка, — ухмыльнулся великан.
Неожиданно Самка подняла одну ногу, зацепившись ею за ляжки партнёра. Потом сделала то же самое второй ногой. Сцепив лодыжки крест-накрест и вытянув руки вперёд в позе ныряльщика, она повисла на теле Лазаро, который по-прежнему крепко держал её. Слегка покачивая в воздухе полными грудями, фантастическая любовница начала обрабатывать фаллос с помощью своей уникальной внутренней мускулатуры. Потом вдруг, совершив мгновенный, едва различимый воздушный пируэт, она перевернулась в мужских руках, поменяв местами ноги, и теперь смотрела в потолок. Синевато-багровое родимое пятно, разлившееся по половине лица, искажённого звериным оскалом, вновь бросилось в глаза — казалось, с крыши только что пролился кровавый дождь. От неожиданности Лазаро отпустил руки. Однако, к его удивлению, женское тело не изменило положения. Удержанное неестественно мощными мышцами и скелетом почти стальной крепости, оно продолжало висеть под прямым углом как ветка, отходящая от древесного ствола. Бурные внутренние сокращения симбиотического полового органа продолжались, ни на йоту не сбившись с ритма, груди набухли, соски призывно торчали вверх. Лазаро стал ласкать их — женщина сжимала свои бёдра в такт его движениям, постанывая от удовольствия.
Достигнув оргазма одновременно с партнёром и дав ему немного отдышаться, она соскользнула с члена, блестящего и скользкого от её выделений, и удовлетворённо растянулась на постели.
— Каозинья, одежду! — скомандовал Лазаро.
— Вот она, сеньор.
— Если я не совсем идиот, — сказал Лазаро, одеваясь, — то Тиноко должен купить все три рассказа, и у нас, наконец, появятся настоящие деньги, не говоря уже о том, как выиграет моя репутация. Да и «Вестник Севера», этот бульварный листок, не останется внакладе. Но сначала ублюдка придётся поить и кормить, так что до завтра меня не ждите.
— Хорошо, сеньор, — кивнула Каозинья. Самка промолчала.
Великан широкими шагами удалялся по тропинке — соломенная шляпа набекрень, широкие белые штаны и голубая рубашка, похожие на примитивный двуцветный флаг. Холщовая сумка через плечо болталась в такт размашистым движениям. Метиска смотрела вслед. На её смуглом лице со смешанными чертами застыло непроницаемое выражение.
Завершая свой ежедневный маршрут, солнечный диск с быстротой курьерского поезда скрылся за стволами деревьев, а вскоре исчез и за горизонтом. В тёмном бархате тропической ночи зазвучало привычное многоголосье обитателей леса, прерываемое сольными партиями хищников и их жертв.