Застыв подобно статуям в пурпурных отблесках уходящего солнца, хозяин гостиницы с доктором изумлённо взирали на паническое бегство домочадцев и гостей дома Реймоа. Лишь истошные вопли несчастных, преследуемых кошмарной студенистой волной, да хруст гравия под их ногами заставляли поверить, что всё это происходит наяву.
Словно очнувшись, доктор Зефиро воскликнул:
— Скорее, друг мой! Поможем им.
Кинкас бросился вперёд, расталкивая толпу растерявшихся слуг, и подхватил на руки девушку, которая запуталась в юбках.
— Вы целы, сеньорита?
Девушка не отвечала, потеряв дар речи от нервного потрясения. Кинкас донёс её до ближайшего экипажа и бережно усадил на мягкое сиденье. Потом поспешил обратно к дому. Флавио Зефиро суетился неподалёку, также помогая кому-то. К ним присоединился крепкий осанистый мужчина в белом воротничке священника.
— Отец Тексейра! Как вы думаете, что всё это значит?
Священник перекрестился, породистое лицо с выступающим подбородком перекосилось в мрачной гримасе.
— Дело рук дьявола, не иначе.
Поток бегущих уже иссяк, лишь одна женщина осталась в дверях. Она стояла с воинственным видом, подобрав подол платья и почему-то босиком, и сверлила презрительным взглядом собравшихся зевак. Вязкая белёсая река, не столь уж и глубокая при ближайшем рассмотрении, лениво обтекала её щиколотки, медленно струясь по ступеням.
— Трусы! — сурово проговорила она. — Эта гадость не причиняет вреда людям, она разъедает только вещи. Надо спасать хозяина, мне кажется, он ранен.
Хозяин гостиницы, доктор и священник переглянулись.
— Сеньора Соареш права, — сказал Флавио. — Мы должны сделать всё, что в наших силах.
— Святая Церковь никогда не отставала oт медиков, — гордо выпрямился отец Тексейра. — Вперёд, во имя Господа!
— Принесите из сарая лопаты, — обратился Кинкас к толпе слуг, — и начинайте копать траншею вокруг всего дома. Нельзя допустить, чтобы это растеклось по всей округе.
Несколько мужчин кинулись выполнять приказание. Кинкас, Гексейра и Флавио осторожно приблизились к переднему фронту наступающего студня. Он уже сожрал несколько деревянных кадок, пощадив росшие в них пальмы, и теперь двигался медленнее, задержанный бесплодным гравием подъездной аллеи.
— Оно съедает одежду и обувь, — предупредила сеньора Соареш, показывая на свои босые ноги. — Снимите туфли и закатайте брюки.
Последовав её совету, мужчины с отвращением ступили в клейкую лужу и стали с трудом, поддерживая друг друга, карабкаться по скользким ступенькам.
— Сеньор Реймоа провёл весь день в библиотеке, — сообщила сеньора Соареш, когда они, отдуваясь, добрались до двери. — Я сразу кинулась туда, но едва заглянула в дверь, как пол тут же провалился. Оставаться на втором этаже было опасно, и я побежала вниз. Искать сеньора надо в зале под библиотекой.
— Ведите, — кивнул Флавио.
Все четверо вошли в дом, морщась от резкого запаха. Едва удерживаясь на ногах, скользящих в отвратительной слизи, они стали пробираться по коридору.
— Послушайте, Флавио, неужели эта дрянь — то самое, о чём я думаю? — скривился Кинкас. — Что говорит ваш медицинский опыт?
— Боюсь, вы правы… Но откуда? Я просто теряюсь в догадках.
— Однажды мне пришлось изгонять дьявола, — заметил Гексейра, — и кровь лилась ручьём без всякого видимого источника. Думаю, Сатана, если захочет, может проделать то же самое и с семенем.
— Довольно глупостей! — одёрнула их Соареш. — Сейчас не время для учёных споров — речь идёт о человеческой жизни.
Они добрались до бального зала и осторожно заглянули в открытую дверь. Там колыхалось обширное озеро спермы, поглотившее уже всю деревянную мебель. На поверхности плавали серебряные тарелки, кубки и подсвечники. Сквозь остатки обвалившихся перекрытий виднелись ободранные стены второго этажа.
— Похоже, дом недолго простоит, — покачал головой Кинкас.
Соареш внезапно вскрикнула.
— Вон они! Четыре головы. Видите волосы? — показала она пальцем.
Четверо спасателей бросились в зал, сразу утонув по колено и забрызгав одежду, которая немедленно начала растворяться. Схватив за что придётся неподвижные тела, они вытащили их из зала, слыша за спиной треск рушащихся балок.
— Скорее на улицу!
Четвёрка рванулась к выходу, волоча по скользкому студню свой малоприятный груз, как лесорубы тащат поваленные стволы.