– Все окей, малышка? – Спросил Джик как-то вечером, когда она подавала ему полную чашку. – Боже, этот форте так хорош… Никаких проблем с домом?
– Не-а-а. О, когда я сегодня разворачивала дом, послышался какой-то звук, похожий на плевок. Больше ничего особенного.
Джик выглядел серьезным.
– Завтра придет человек и все починит, – сказал он. – Я встретил Аберкромби сегодня за обедом, и он сказал мне, что послезавтра вместе с ним приедет комиссия для осмотра Ротохауса. Он чуть не забыл упомянуть об этом – ты же знаешь, какой он рассеянный. Но, как бы то ни было, Мошер, управляющий парком, входит в состав комиссии, и там ещё будут женщина-редактор из «Домов!», и мужчина по имени Макферсон, занимающийся вопросами финансирования новых жилищных проектов. Аберкромби говорит, что Макферсон – крепкий орешек, очень консервативный, и его трудно переубедить.
– Я обязательно пришлю электрика завтра. Мы не можем допустить, чтобы что-то пошло не так. Ведь от этого зависит будущее Аберкромби.
На следующее утро, после ухода Джика, Уна встала под ароматический душ, обдумывая планы на день. Она хотела навести порядок в доме до прихода электрика. После того, как он уйдет (это не займет у него много времени, потому что в доме на самом деле все было в порядке), она приготовит те маленькие гауфретты с румом, которые так хвалил Джик, и пирожные пти фур гляссе, и, может быть, бомбе эльзасен. Какие-нибудь изысканные закуски должны помочь поднять настроение членам комитета.
Покончив с этим, она отправится в цветочный магазин и посмотрит, нельзя ли купить там несколько больших пурпурных марсианских эпифитов, чтобы поставить их в гостиной. Или цвета маджента[2] будут лучше? Ей нужно подумать. Она немного нервничала, и ей хотелось, чтобы все было идеально. Нельзя было оплошать, пока здесь будет комиссия.
Она как раз вставала с массажной машины, когда раздался звонок электрика.
– Минутку! – пропела Уна в переговорную трубку.
Она бросилась в спальню, вытащила из шкафа комбинезон и застегнула его спереди. Сунув ноги в тапочки, она подбежала к туалетному столику и взяла распылитель с космилаком. Потом повернула зеркало к свету и посмотрела в него. И замерла.
У парадного входа стояли трое – женщина, элегантность платья которой можно было рассмотреть даже в отражении, и двое мужчин. Со слабой надеждой, что зеркало ее обманывает, Уна подбежала к окну и выглянула наружу. Нет, они действительно были там.
Не было никаких сомнений и в том, кто они такие. Комиссия Аберкромби, за вычетом самого Аберкромби, прибыла на день раньше назначенного срока. Это снова была рассеянность Аберкромби, и Уне предстояло продемонстрировать членам комиссии Ротохаус без помощи пурпурных марсианских эпифитов, гауфреттов с румом или даже космилака. А ведь от этого зависело все будущее Аберкромби. Уна закрыла глаза.
Мгновение спустя она снова открыла их и с дикой энергией принялась застилать постель. Она схватила с шезлонга ночную тунику Джика и кучу нижнего белья, бросилась в гостиную, взяла три газеты и журнал, прихватила с кухни пароварку с овсяной кашей и три четверти лимонного шифонного пирога и побежала со своей ношей в гостиную.
Что ей было делать с вещами? У нее просто не было времени, чтобы как следует их разложить, и она не могла просто засунуть их в один из шкафов; люди всегда открывали шкафы и заглядывали внутрь. Дверной звонок прозвенел еще раз. Уна замешкалась на одну мучительную секунду, а затем подбежала к обитому тканью пилону в конце комнаты. Она выдвинула ящики из-под мягкого сиденья, открыла их и запихнула туда всё барахло, которое принесла с собой. Это было лучшее, что она могла сделать. И вряд ли они захотят опускаться на колени, чтобы заглянуть в эти ящики. Затем Уна побежала к двери.
Первая часть беседы прошла хорошо. При ближайшем рассмотрении шикарная внешность мисс Холлоуэй (редактора из «Домов»!) была потрясающей, и Уна с ужасом осознала, что ей не хватает ни опрятности, ни космилака. Головной убор мисс Холлоуэй состоял из двух плюмажей газольбы, скрепленных застежкой из жемчуга Афродиты, а ее костюм имел оттенок розового пармезана. Она представила Уне двух сопровождавших её мужчин так вежливо, как только могла, и восхищённо охала и ахала, когда Уна начала показывать им дом. Она сказала, что это очень интересный дом, и сделала несколько цветных снимков кухни и ванной.
2
Маджента — это оттенок пурпурного цвета, более приближенный к красному, чем к фиолетовому.