Узнав о бунте, одни нас поддерживали, другие трусливо заклинали – уволят вас, дурачков! Горюнов собрал нас на экстренное совещание редколлегии и сказал, что наш отказ работать с Непомнящим известен в Агитпропе ЦК, редколлегии предложено разобраться и доложить причины. Первым выступил Лосев. Он дал резко негативную характеристику Непомнящему и твердо заявил, что за него работать не собирается, найдет себе другое место. Все мы характеризовали Карла не с лучшей стороны. Я говорил, что не могу представить себе на месте Стрельникова рядового сотрудника из журнала, который весьма эпизодически освещает международную политику. Более того, меня удивляет, что «Комсомолка» не в состоянии подыскать равноценного Стрельникову редактора. Мы не заметили, что на заседании отсутствует Аджубей, зачинщик всей этой неприятной истории. В заключение Горюнов сказал, что он доложит о разговоре в ЦК, за которым решающее слово. Нас не уволили, бунт закончился компромиссом. Карл Непомнящий занял кресло редактора, а бунтовщиков стали уважать и продвигать по службе. Вадим Кассис поехал собкором в Китай. Сашу Лосева вдруг послали в Нью-Йорк освещать чрезвычайную сессию Генеральной ассамблеи ООН. После возвращения ему предложили пост главного редактора вновь создаваемого молодежного журнала. Меня срочно направили специальным корреспондентом в Египет, где шла война из-за Суэцкого канала. Непомнящий старался завоевать у нас авторитет. Он сердечно провожал меня в первую командировку. Перед отъездом пригласил к себе в кабинет главный редактор Горюнов, человек строгий, но справедливый, каких уважают и любят. Заговорил отцовским тоном, впервые перейдя на «ты». Наставлял быть на высоте. «Не на прогулку едешь. Там идет настоящая война. Поосторожнее будь», – сказал он на прощание.
Ежедневно из Каира я передавал пространные корреспонденции и очерки. На телеграфе, куда я вечером приносил свои страницы, служащий полюбопытствовал: «Россия и впрямь богатая страна! Я вижу, вы каждый вечер размениваете стофунтовую купюру, чтобы расплатиться за передачу своей корреспонденции. Огромные деньги, сэр русский, не правда ли?» Я улыбался в знак согласия. По возвращении Аджубей спросил меня: «Как ты относишься к идее послать тебя собственным корреспондентом в Нью-Йорк или Лондон?» И не дожидаясь моего ответа, продолжал: «Вчера я на приеме обговорил этот вопрос с Шепиловым (тогдашним министром иностранных дел). Он поддержал. Не знаю, где лучше работать в Лондоне или Нью-Йорке».
Я выбрал Лондон, где активно действовала лига молодых коммунистов, издавала свою газету. В Соединенных Штатах коммунисты были загнаны в подполье, трудно было получить американскую визу. Борис Стрельников пока что никуда не уехал, ему задерживали выдачу визы. Решено: я еду в Англию. Я буду первым корреспондентом «Комсомольской правды» в капиталистической стране. Тогда газета имела собкоров лишь в братских странах – в Польше, ФРГ и Китае.
Маша Удалова аккуратно подготовила документы в ЦК. Их подписывал Горюнов, пока еще главный редактор, а поздравил меня с назначением уже Аджубей, новый главный. Аккуратные англичане через две недели дали мне въездную визу (в такой же срок они и отказывали). Все было в порядке. И вдруг произошла заминка. Аджубей, который сначала торопил меня вылетать, вдруг буркнул: «Не к спеху. Пусть Силантьев повкалывает в редакции». Лишь спустя много лет я понял причину нервного поведения Аджубея. Моя поездка в Лондон в один момент могла повиснуть в воздухе, как и судьба самого Аджубея. В июне 1957 года, когда я сидел на чемоданах, состоялся известный скандальный Пленум ЦК. На нем шла жесточайшая борьба за власть между Хрущевым и так называемой антипартийной группой Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним» Шепилова. Победил Никита Хрущев.