Жарким августовским летом 91-го Николай копошился на огороде в родной деревне. Там его застала весть о создании ГКЧП. Он поспешил в редакцию. К счастью, на станции Покрова его ждала служебная машина. По дороге вспоминал последние события в «Известиях».
До августа 1991 года газета по-прежнему формально была органом Верховного Совета. От его руководства, естественно, поступали рекомендации и советы, о чем писать, недовольство отдельными публикациями. В руководстве, среди депутатов, не было единства. Его не было и среди журналистов-известинцев. Небольшая, но весьма активная группа сотрудников во главе с их негласным лидером Голембиовским явно протаскивала на страницы газеты идеи и предложения оппозиционной «межрегиональной группы» депутатов академика Сахарова, Ельцина и других. В конце концов возник острый конфликт в руководстве. В таких случаях принято разводить «дерущихся» начальников. Спикер Верховного Совета СССР А. Лукьянов вполне демократично решил вынести спор на суд руководства, где первое слово об обстановке в редакции должен был сказать Ефимов. Бледным, явно больным он явился на заседание. Вполне понятно, что обсуждение конфликтной ситуации было отложено, как говорится, до лучших времен. Но они так и не наступили.
Войдя в свой кабинет, Николай узнал от дежурного помощника, что единомышленники Голембиовского требовали от Ефимова наряду с документами ГКЧП напечатать контробращение Ельцина. Николай решительно воспротивился, даже выбросил из верстки краткую информацию об этом обращении. Однако в спор вмешались наборщики и верстальщики типографии, которые по наущению журналистов-демократов отказались подготовить номер газеты без ельцинского обращения. Николай отступил. И жестоко поплатился. В ту пору было модно выбирать директоров и других руководителей на собраниях коллектива рабочих. 22 августа журналисты-известинцы не только избрали главным редактором газеты Голембиовского, но и провозгласили газету независимой, то есть объявили себя учредителями «Известий».
Спикер Лукьянов потерял в лице Ефимова своего человека. Но если бы удалось «повернуть» газету против горбачевщины, ее постигла бы участь «Правды» и «Советской России». Их не продавали в киосках. На их сенсационные разоблачения демократы не реагировали. Оппозиционные газеты были словно мертвецы, хотя регулярно выходили в свет.
А как процветали независимые «Известия», учрежденные коллективом журналистов?
Судите сами! Передо мной стенограмма известинской летучки от 18 декабря 1991 года. Докладывает Голембиовский. Все газеты пишут о предстоящей «либерализации» цен. Сколько будет стоить бумага, типографские расходы, распространение газеты по Москве и всем городам и весям? Голембиовский сообщает страшную цифру – убытки составят «порядка трех сотен миллионов» рублей. По тем временам огромные деньги. Но журналисты еще не знают, что в результате гайдаровской «либерализации» цены подскочат в разы и число подписчиков резко сократится. При советской власти люди подписывались на многие газеты, стоившие каждая по 3 копейки, и на любимые журналы. С января 92-го люди лишатся накопленного на сберкнижках, а пенсий и заработков хватит лишь на еду.
У «Известий», рассуждал Голембиовский перед коллегами, единственный выход: «Первое – это реклама… Второе – искать, как ныне называется, спонсоров». Хорошо бы еще получить от государства «льготы». Голембиовский строил из себя девственницу, убеждая, что газета не может принять от спонсоров недостающие 300 миллионов, «иначе она потеряет свою независимость». Но, «чувствуя кожей свою незащищенность, мы готовы искать какую-то спину, к которой можно прислониться». Увы, у газеты «нет того, что можно было бы назвать программой». До этого момента «Известия» стояли в оппозиции к советской власти, к социализму. Теперь власть другая. Что нам делать? Ее критиковать, чтобы быть независимыми? Голембиовский сообщил, что редколлегия рассматривала статью «группы депутата Г. Явлинского», в которой резко критиковался экономический курс Ельцина, и решили статью не печатать.