На попутной машине я вернулся в столицу. Там хозяин «Дугласа» все еще ждал момента вылететь в Манагуа. Утром он снова собрал с нас по 100 долларов. Мы засомневались: улетит с нашими денежками, потом ищи-свищи. Но он не обманул.
Приземлившись в Манагуа, «Дуглас» подрулил к зданию аэропорта. Пилот предусмотрительно не выключил моторы: готов был в случае чего задать стрекача. Мы спрыгнули на летное поле и зашагали в сторону аэропорта. И вдруг воздух огласился оглушительной беспорядочной стрельбой из пулеметов и автоматов.
В замешательстве мы упали на летное поле, прикрыв головы кто чем мог – чемоданчиками, кинокамерами, фотоаппаратами… Кто-то из журналистов наконец осмелился поднять голову и увидел: стреляют… вверх. То были бойцы-сандинисты. Они устроили пятиминутный салют в честь нашего прибытия. Летное поле было усеяно гильзами от патронов. Я подобрал несколько еще горячих гильз на память об этом дне.
Первым делом нужно было найти телефон – передать в Москву репортаж. Но связи с центральным телеграфом нет, хотя телефонная связь внутри отеля «Камино реал», где нас разместили, работает отлично. На телефонной трубке золотом написаны служебные номера: вызов портье, служанки, такси и даже вызов телеграфа. Однако взрывом авиабомбы перебит телефонный кабель.
Обстановка в городе неясная. Тропическая ночь окутала все вокруг черной, как сажа, вуалью. Но нам необходимо добраться до центрального телеграфа, который освобожден час назад. И тут нам на помощь пришли две молодые никарагуанки, дежурные из отеля. Едва успевая регистрировать гостей и выдавать ключи от номеров, они шепнули: «Дон Родриго – тот человек, который вам нужен». Старый шофер назначил сходную цену за поездку плюс премиальные за риск.
Дон Родриго лихо двинулся в путь, но вскоре притормозил: остановил патруль сандинистов, затем – второй. Наш провожатый, молодой боец Пуэнте, выкрикивал вместо пароля: «Едем на телеграф! В машине – русские журналисты!» И нас быстро пропускали.
Дон Родриго порой вычерчивал по асфальту замысловатые фигуры, объезжая наспех засыпанные воронки, подбитые грузовики, траншеи и баррикады. Наконец мы у цели.
На полу в вестибюле здания телеграфа, сложив винтовки елочкой, первым мирным сном крепко спят победители. Спешим наверх, к пульту операторов. Бледнолицый мужчина, вероятно американец, сказал, что придется заплатить доллары нью-йоркскому оператору, который может связать с Москвой. Мы сообщили ему номера своих редакционных телефонов. Он включил один тумблер, второй. Минута, другая. Ура! На проводе – Москва, любимая стенографистка Зоя Соломина. Затем продиктовал свое сообщение на Пятницкую корреспондент Всесоюзного радио Лев Новиков.
…На следующее утро мы вновь отправились в центр города. Теперь шоссе было запружено толпами людей. Самодельные красно-черные флажки, ликующие лица, море улыбок… Десятки тысяч людей шагали в сторону центральной площади. Обычно пустынная, она была до краев заполнена людьми. Кто-то забрался на деревья, на крышу и портики собора с выбитыми после бомбежки стеклами. На площадь подъезжали в грузовичках бойцы-сандинисты. Они отчаянно палили из автоматов в воздух, скандировали: «Вива патриа либре!» («Да здравствует свободная родина!»)
…Протискиваюсь сквозь толпы сандинистов, вхожу в огромное правительственное здание «Паласио насиональ». Встречаю знакомых командантес Марвина, Борхе и других. Они напоминают мне о героической странице борьбы патриотов, разыгравшейся в стенах «Паласио». Мировая пресса писала об этом как о дерзкой сенсации, но не могла назвать ни одного имени героя. Все они значились под номерами: один, два, три и так далее. Ими командовала девушка под номером «Дос» («Два»).
В августе 1978 года двадцать пять отважных партизан, переодетых в униформу сомосовских гвардейцев, ворвались во дворец и арестовали всех прихвостней диктатора. Чтобы спасти их жизнь, тиран вынужден был согласиться вступить в переговоры с сандинистами и в конце концов выполнить почти все требования, содержащиеся в ультиматуме партизан. Первое из них гласило: передать по всем радиостанциям страны последние военные сводки об успешных боевых действиях сандинистов и полный текст (около 50 страниц!) манифеста Фронта национального освобождения имени Сандино.
Затем сандинисты представили тирану список из более восьмидесяти заключенных товарищей и потребовали их немедленного освобождения. Сомоса приказал доставить всех узников-сандинистов, захваченных в разное время при вооруженных стычках и облавах. Однако только 59 заключенных после перенесенных мучений и пыток в сомосовских застенках оказались живыми. Все 59 узников, в том числе лидер движения сандинистов Томас Борхе Мартинес, были освобождены.