- Правда, правда, - утверждал он. - Помнишь, как тебя принимали в банду?
- Это была не банда.
- Ну, хорошо, в компанию. Какая разница. Помнишь?
5
Конечно, я помнил. Главный сказал тогда, что я уже вырос и если раньше я мог дружить с ними просто так, то теперь я должен доказать всем, что я не слабак и трус, а крутой парень. Я согласился. Вечером мы все отправились к заброшенному складу. Там мне нашли железную трубу, и я притаился с ней за колонной, ожидая одинокого прохожего. Остальные залегли на крыше.
Ждать пришлось недолго. Вскоре под аркой раздались шаги. Я выскочил из своего убежища и, зажмурившись, ударил трубой прямо по бейсболке, потом еще и еще. Человек рухнул ничком, на асфальте разлилось темное пятно. Дрожащими руками я пошарил в карманах, но не обнаружил ничего кроме какой-то липкой массы.
Но, несмотря на отсутствии добычи, испытание считалось пройденным, и я снова был принят в нашу крутую компанию. И я был счастлив.
- Так чем же ты лучше меня? - усмехнулся Чарли. - У меня, по-крайней мере, был мотив. А ты, просто так, ни за что... Покрасоваться решил? Браво! Бедный Вернон! Кто же мог знать, что у него такой тонкий череп.
- Вернон? - я был поражен. - Это не мог быть он! Не мог!
Чарли покачал головой:
- К сожалению, это правда.
Я махнул на него рукой, потом другой, дернулся было в одну сторону, затем в другую и, наконец, побежал.
Тогда, после убийства коровы, я наткнулся на Вернона случайно. Он сидел за гаражами, уткнувшись лицом в колени и плакал. Я сел рядом и тоже начал плакать. Внезапно Вернон поднял голову и спросил:
- Ты любишь звезды?
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
- Я очень люблю звезды. Они красивые.
Он полез в карман и протянул мне раскрытую ладонь. Я увидел маленький корешок с пятью отростками.
-Это звездочка, - пояснил Вернон. - Она упала с неба. Возьми! Она приносит счастье.
Мне стало стыдно:
- Это мы убили твою корову, - сказал я.
- Возьми! - и снова протянул руку.
- Я бросал в тебя камни и грязь.
- Было больно, - и положил корешок на мое колено. - Возьми! Она приносит счастье.
Я лежал на мостовой и смотрел на звезды. Интересно, куда я подевал талисман, данный мне Верноном? Выбросил? Потерял? Звезды ярко мерцали. Мне казалось, они приближаются. Внезапно их огни ярко вспыхнули и слились в единый океан, наполненный светом. Я зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел белый потолок. Мое тело, словно налитое свинцом, лежало на больничной койке. Из-под одеяла на соседней кровати торчала чья-то рыжая косматая шевелюра, в дальнем углу храпел старик. Я получил еще один шанс.
6
Именно в больнице я познакомился с человеком, определившим всю мою дальнейшую судьбу. Я говорю о наставнике. Хотя, прежде я никогда не называл его так, время все переосмыслило и подобрало подходящее название. К исходу жизненного пути я наконец осознал, кем на самом деле был для меня этот человек. И все же его нельзя назвать наставником в полном смысле этого слова. Ни разу я не слышал от него нравоучений и наставлений на путь истинный, которые так увлекали мою несчастную мать. Нет, он не делал ни единой попытки воспитать из меня человека и подстроить под себя мои вкусы и увлечения, чем так часто грешили почти все мои друзья.
Просто он с таким упоением читал книги, что и мне хотелось читать. Я начал и уже не смог остановиться. Запах книг до сих пор сводит меня с ума. И в своей одинокой избушке я тоже окружил себя книжными полками. Просыпаясь и засыпая, я вдыхаю их аромат, вечерами перелистываю шершавые страницы и они дают мне силы жить дальше.
Прошло несколько лет, чтения для меня оказалось недостаточно, и я решил писать сам. Не обладая богатым воображением, я мог рассчитывать лишь на работу журналиста. Сначала я работал внештатным сотрудником, затем меня зачислили в штат одной очень читаемой в городе газеты.
Мой наставник был необыкновенно одаренной личностью. Он знал несколько языков, рисовал, обладал энциклопедическими знаниями, но главное, он писал гениальные песни. В год нашего знакомства он давал огромное количество концертов по всей стране, участвовал во всех праздничных программах на телевидении, его мягкий лирический тенор раздавался из каждого радиоприемника. Мы подружились. Звездная болезнь была ему неведома. Никаких телохранителей, роскошных апартаментов. Только дорогой автомобиль выдавал его исключительность.
Мой друг был не намного старше меня. Нас разделяли четыре года и огромная жизненная пропасть. Я, родившийся и выросший в хулиганском районе, грубый и жестокий, и он, заканчивающий консерваторию, чуткий и одухотворенный. Он не выносил несправедливости, хамства, грубости. Любое неосторожное слово в его адрес, вызывало сильнейшие переживания и мучения. Все то, о чем я с легкостью забывал через мгновение, оставляло в его душе глубочайший след. За чужое зло он всегда корил лишь себя, доводя свой и без того слабый организм до очередного инфаркта.