Моя жизнь сделала очередной вираж. Уже тогда я ясно осознал, что хочу скрыться в лесу, но мне не хватало решимости. Всю бурлящую во мне злость я начал выплескивать на страницы газеты. Я выискивал в людях самые грязные, самые подлые поступки и описывал их в своих статьях с сладострастным упоением. Особенно мне нравилось обличать известных людей – политиков, артистов. Я ненавидел их, возведенных на пьедестал, сияющих своей звездной непогрешимостью. Они давали благотворительные концерты - я печатал фотографии их аморального поведения, они брали детей из детских домов – я находил их собственных, брошенных еще в младенчестве. Наркотики, алкоголизм, побирающиеся родители – для меня не существовало никаких ограничений. И каждая подобная находка доставляла мне несказанное удовольствие. Мои статьи пользовались успехом. Я оказался основателем нового жанра, привлекавшего огромное количество молодых журналистов, но вскоре все это мне наскучило. Все же я дотянул эту лямку до пенсии и в пятьдесят исполнил наконец давнюю мечту и удалился в лес, построив там себе небольшой домик, в коем и доживаю свой век.
Сначала я еще выбирался в город получить пенсию и купить продуктов, но сейчас я слишком ослаб для подобных путешествий. Кроме того, я вполне могу довольствоваться лесными ягодами и грибами для утоления голода...
7
Ночь. Какая страшная ночь была сегодня! Накануне я уже закончил свои записи, как началась гроза. Сильнейший ветер, распахнув окно, ворвался в комнату и погасил лучину. Буря разметала листы. Мне с трудом удалось сохранить их, но последний потерян навсегда. Я думаю его нетрудно будет восстановить. Но отложим сей труд на завтра. Я так устал...
Сегодня мне приснился странный сон. Весь вечер накануне я лежал, не смыкая глаз, в своей постели и думал об умчавшейся жизни. К подобным мыслям меня привела тоненькая брошюрка, найденная за печкой. Могу поклясться, что никогда прежде ее не видел. Ее содержание взволновало меня. Автор утверждал, что жизнь любого человека проистекает не хаотично, а под управлением некой Высшей силы (которую многие также называют Богом). Эта сила, посылает человеку множество знаков, которые направляют его. И если следовать подобным знакам, можно прожить счастливую жизнь. Нужно только уметь распознавать эти символы.
Я попытался отыскать подобные указания в собственной жизни, но ничего не приходило на ум. Затем глаза мои закрылись, я задремал.
Передо мной стоял Чарли. Снисходительно улыбаясь, он щелкнул пальцами и произнес: «Знак первый!» Я снова стоял на краю деревни, окруженный причитающей толпой. На траве лежала Лиза. Ее широко открытые глаза неподвижно смотрели в небо. Я зажмурился.
«Знак второй!» - прозвучало над моей головой, и откуда ни возьмись появился Вернон. Он бежал вдоль дороги, сзади, позвякивая колокольчиком, семенила корова. Внезапно Вернон остановился, повернулся ко мне и вытянул вперед худую руку: «Возьми!» Я увидел маленький засохший корешок, похожий на звездочку.
Мир завертелся вокруг меня. «Не судите, да не судимы будете...» - бормотал мне в ухо Чарли...
Больше я не могу писать. Все это чушь, чушь... все, что я написал... нет никакой гармонии, блаженной улыбки на лице... нет. Утром я выглянул в окно и увидел там Чарли. Он снял цилиндр и поклонился мне, ехидно улыбаясь.
«Я судил, выносил приговор и приводил его в исполнение», - сказал он и исчез. Я испугался. Ведь я тоже назначил себя судьей. Имел ли я на это право? Я внезапно понял, что нет. Я не видел знаков, я не следовал им. Наставник, Чарли и даже Вернон, все было неслучайным. Может потому мне и была дарована столь долгая жизнь, чтобы я успел хоть что-то изменить в ней. Но я не хотел.
Только бы все вернуть, вернуть назад. Все было бы иначе. Скоро я умру. Я это знаю. И что вспоминается мне в последние часы? Смех и радость детей? Просторный дом? Семья? Что? Только желчь и злоба газетных статей, ночные шатания с друзьями, да холод одиноких ночей в затерявшейся в лесу избушке. Вокруг книги, книги... даже они не способны спасти. Из всех друзей мне вспоминается лишь М., из девушек не могу вспомнить ни одну. После меня не останется ровным счетом ничего. Нет детей, которые продолжили бы мое дело, если бы таковое имелось, нет людей, хранящих мой образ в своем сердце. Даже надгробия не останется – его некому ставить.
Скоро я уйду. Но что ждет меня там? Не останусь ли я вечным странником, подобным Чарли. Неужели мой удел одинокие блуждания по планете? Я не хочу подобной судьбы. Я боюсь ее.
Снова Чарли. Что он хочет? Что шепчет? Зовет меня? Но я не хочу, не хочу, не желаю. Я должен все изменить.... должен дописать...