— Не прикидывайся дурой, — огрызается он. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Я только что говорил с Рашидом о твоем трастовом фонде.
— Папа. — Мой голос низкий и высокий от ужаса. — Не делай этого.
— Тогда измени свое заявление.
— Слишком поздно. Я уже подала все свои заявления.
— Тогда можешь поцеловать свой трастовый фонд на прощание. Я слишком долго позволял тебе делать то, что ты хочешь. Пора бы тебе вспомнить, кто здесь главный. Я должен был знать, что это случится. Такие избалованные сопляки, как ты, учатся только тяжелым путем.
Ужас и шок сменяются внезапной вспышкой яркого гнева, ослепительного, как взрыв ртути.
— Ты не можешь распоряжаться моей жизнью, папа. Я уже взрослая. Ты не можешь указывать мне, что делать, а использовать деньги, чтобы управлять мной, — это так низко с твоей стороны.
— Низко? — Смех отца пронзает меня, как жгучий удар. — Ты думаешь, мне не все равно? Думаешь, я добился всего, боясь опуститься?
Я мало знаю о бизнесе моего отца и о том, что он сделал, чтобы добиться своего. Но он работает на Уолл-стрит, где ни у кого нет ни чистых рук, ни чистой совести.
Поэтому мне не нужно знать подробности его карьеры, чтобы понять, что он говорит мне правду. Он не из тех, кто шутит или пускает пустые угрозы. Если он говорит, что говорил с Рашидом, нашим адвокатом, о моем трастовом фонде, значит, он это точно сделал.
На самом деле я никогда не думала, что он опустится настолько низко, чтобы заставить меня делать то, что он хочет, используя деньги. Не тогда, когда я всегда делала все, что он просил, не тогда, когда то, что я хочу, так безобидно, так разумно.
С каждым годом я открываю для себя новые способы возненавидеть отца и понять, какой он ужасный человек. Безжалостный, бессердечный, совершенно лишенный чувства вины, совести, сочувствия к другим.
Но он забывает об одном: я — его дочь. Настоящая Розенталь, нравится мне это или нет. И если я отказываюсь идти по его стопам, это не значит, что я не могу у него учиться.
— Хорошо, папа. Ты прав. Ты можешь не бояться опускаться, но я могу опуститься еще ниже. Вот увидишь.
Глава 2
Скандальный материал
Мне нужно больше роз. Больше роз, больше тюля, больше драматизма.
Я постоянно повторяю эту фразу, когда создаю наряд для вечеринки. Но сегодня она особенно актуальна. Сегодня в саду мира будет вечеринка, и я наконец-то получу мальчика, на которого положила глаз.
У меня есть план, и все пройдет идеально.
— Боже мой, что здесь происходит?
Кэмми стоит в открытом дверном проеме, ее темные глаза расширены. Я поднимаю взгляд с пола, где сижу, пришивая розы к корсету. Это мучительная работа: косточки корсета борются с иглой, которая постоянно колет мои пальцы без наперстка.
— Очевидно, — говорю я, нетерпеливо жестикулируя вокруг себя, — Я готовлю свой наряд для сегодняшней вечеринки.
— Готовишь наряд? — удивленно говорит Камми. — Похоже, что у флориста только что случился приступ психоза! Почему здесь так много растений?
— Потому что, Камилла! — Я смотрю на нее, держа в руках свой корсет и жалкую горстку роз. — Посмотрите на это! Он еще не готов — даже отдаленно не готов. Ему нужно больше роз!
— Роза, мы идем на вечеринку в саду мира, а не на гребаный MET Gala.
Камилла с гримасой перешагивает через кучу выброшенной ткани и присоединяется ко мне в моем углу, опускаясь на колени рядом со мной, чтобы положить обеспокоенную руку мне на плечо. — Это из-за твоего отца? Или это из-за Эвана?
Я закатываю глаза и отталкиваю ее руку.
— Это не из-за Эвана, — говорю я, хотя это немного из-за Эвана.
Эван Найт — это план.
На самом деле, Эван Найт всегда был планом.
Он богат, атлетически сложен и потрясающе красив. Мы оба из США, и обе наши семьи живут в Нью-Йорке. Мы — идеальная пара.
Я всегда знала, что в конце концов мы будем вместе. Это конец, который имеет для нас наибольший смысл. Я была готова ждать, пока он пройдет через самых сексуальных девушек года и выкинет это из головы. Я даже уступила ему Жизель, черт возьми, а Жизель я презираю, так что это было особенно великодушно и терпеливо с моей стороны.
Но если чему и научил меня ЕГЭ по английской литературе в младших классах, так это тому, что лучшие планы мышей и людей часто оказываются неудачными. В моем случае все пошло особенно плохо, потому что, судя по всему, Эван, мать его, Найт, не имеет ни малейшего представления о том, что для него хорошо.
Если бы он знал, то не стал бы питать такую странную и непонятную одержимость к самой надоедливой девчонке в школе.