Мы стремимся приблизиться к ответу на глобальные вопросы, которые волнуют сегодняшних и будущих творцов Европы, равно как и всех людей в мире, кому небезразлична ее судьба: «Кто мы такие? Откуда пришли? Куда идем?»
Жак Ле Гофф составитель серии
Рождение Европы
Посвящается Брониславу Геремеку
ВВЕДЕНИЕ
Любая историческая книга, даже если в ней рассматривается весьма отдаленный период прошлого, связана с сегодняшним днем. Эта книга имеет прямое отношение к современной ситуации в Европе. Я пишу ее в 2002–2003 годах, в момент между принятием единой европейской валюты и вступлением в состав Европейского союза нескольких государств Центральной и Восточной Европы. Важно также, что книга выходит в серии «Становление Европы»: это общее начинание пяти разноязычных издательств, задуманное как вклад в создание единого культурного пространства. Само название серии «Становление Европы» отражает желание издателей и авторов беспристрастно осветить обстоятельства складывания единой Европы и повысить тем самым престиж исторической истины.
Это исследование не претендует на всеохватность: я не буду последовательно рассматривать историю Средних веков и не ставлю себе задачи осветить все основные вопросы, связанные с историей этого периода, даже сколь-нибудь полно, а тем более подробно.
Наша книга иллюстрирует тезис о том, что Средневековье было эпохой зарождения и формирования Европы как исторической реальности и понятия. Средние века стали решающей вехой в истории Европы: на них пришлось ее рождение, детство и юность, хотя у людей того времени не возникало желания строить единую Европу и эта идея даже не приходила им в голову. Ясное представление о Европе как о целом возникло только у Папы Пия II (Энея Сильвия Пикколомини, носившего папский сан с 1458 по 1464 год). В 1458 году он написал текст, озаглавленный «Европа», за которым в 1461 году последовала «Азия». Эта перекличка напоминает о важности диалога Европы и Азии. Идея Средневековья как эпохи зарождения Европы широко обсуждалась накануне Второй мировой войны и после нее — в период интенсивных раздумий о судьбах Европы, а также выработки экономических, культурных и политических проектов, реализация которых предполагалась в масштабах всей Европы. Работы, в которых наиболее отчетливо сформулирована «европейская идея», принадлежат перу специалистов по XVI веку: «Европа. Возникновение идеи» (1957) англичанина Дэниса Хэя (Hay) [1]и «История европейской идеи» (1961) итальянца Федерико Кабода (Chabod) — запись университетских курсов 1943–1944 и 1947–1948 годов. Но саму концепцию зарождения Европы в период Средневековья предложили накануне Второй мировой войны два французских историка, основавшие журнал «Анналы», с которого началось обновление историографии, — Марк Блок (Bloch) и Люсьен Февр (Febvre). М. Блок писал: «Европа возникла, когда рухнула Римская империя», а Л. Февр подхватил его мысль, добавляя: «Лучше сказать, что возникновение Европы стало возможно, когда империя пришла в состояние раздробленности». В главе «Первый урок» курса, прочитанного в Коллеж де Франс в 1944–1945 годах (L’Europe. Genèse d’une civilisation. P. 44.), Люсьен Февр пишет: «На протяжении всего Средневековья (а конец Средневековья нужно относить к моменту, далеко продвинутому в Новое время) основные идеи христианской культуры, не привязанные к конкретной почве, курсировали, преодолевая условные границы лоскутных королевств, и это мощное воздействие христианства сыграло свою роль в создании общего образа мыслей, свойственного всем жителям Запада, несмотря на разделяющие их границы; это общее мировоззрение постепенно секуляризировалось, и на его основе сформировалось европейское сознание».
Марк Блок предлагает европейский взгляд на Средневековье. Впервые он сформулировал эти идеи на Международном конгрессе по историческим наукам в Осло в 1928 году в своем докладе «Сравнительная история европейских обществ», который был напечатан в журнале «Ревю де синтез историк» в декабре 1928 года. Потом он возвращается к этой теме: «проект преподавания сравнительной истории европейских обществ» фигурирует в представлении его кандидатуры для Коллеж де Франс (1934). В этом же тексте он пишет: «Европейский мир, именно как европейский, — это порождение Средневековья, когда одним махом была разрушена целостность средиземноморской цивилизации, весьма, заметим, относительная: в тот момент в одном горниле перемешались и народы, когда-то попавшие под власть Рима, и те, что не были завоеваны Римской империей. Тогда-то и родилась Европа в привычном понимании этого слова… И возникший тогда европейский мир с тех пор то и дело охватывают общие веяния» [2].
Эти первые контуры Европы и явления, предвосхищающие образ Европы, возникший в XVIII веке (прилагательное européen — «европейский» во французском языке появилось в 1721 году, а выражение à l’européenne — «по-европейски» — в 1816 году), ни в коей мере не похожи на линейный процесс и не дают оснований утверждать, что идея единой Европы была подспудно заложена в ее истории или географии. До сегодняшнего дня Европу еще нужно выстраивать и даже — продумывать. Прошлое предлагает направления, но не диктует ничего определенного, так что настоящее, в его поступательном развитии, — во многом дело случая и результат свободного человеческого выбора.
В этой работе мы постараемся обрисовать те контуры Европы, что сложились в Средневековье, а также события, которые в большей или меньшей степени изменили эти первые очертания, хотя здесь и неприложимо представление о последовательном процессе, состоящем из побед и отступлений.
Но мы попробуем доказать также, что это время (IV–XV вв.) было ключевым для развития Европы и что из всех составляющих европейского наследия, которые имеют значение сегодня и будут не менее важны в будущем, средневековая составляющая — самая значимая.
В Средние века отчасти выявились, а отчасти и сформировались такие реальные и проблемообразующие особенности Европы, как сочетание потенциальной общности и глубинных различий, смешение населения, выделение оппозиций между Западом и Востоком, Севером и Югом, нечеткость восточной границы и приоритетная роль культуры, которая играет роль объединяющего начала. В этой книге мы будем обращаться как к тому, что принято называть историческими фактами, так и к явлениям, относящимся к ментальности. Формирование ментальных образов, сферы человеческого воображения, которое очень бурно развивалось в Средневековье, — принципиальная составляющая процесса складывания Европы и как реальности, и как идеи. Читая эту книгу, нужно с самого начала иметь в виду, что понятие границы в Средневековье колеблется между реальностью и представлением. Четкой линии границы, прочерченной римскими пограничными валами (limes), которые протянулись на огромные расстояния, больше не существовало, точно так же как не было четкой границы между «этим светом» и потусторонним миром. Лестница Иакова, по которой спускаются и поднимаются, сталкиваясь друг с другом, люди и ангелы, была для средневекового человека обыденным зрелищем. Границы в их сегодняшнем линейном виде, как множество пропускных пунктов и столбов, появились в Средневековье достаточно поздно — в момент создания государств, и то не всюду. Появление таможни в период экономического пробуждения и становления более или менее выраженных национальных экономик произойдет только на рубеже XIII и XIV веков. Присоединение Руссильона к французскому Лангедоку в конце XIII века, конфликты между каталонскими купцами, королем Арагона и королем Майорки из-за повышения пошлин на каталонские товары в порту Кольюр (ставшем после присоединения Руссильона самой удаленной точкой французского Средиземноморья) показывают, как постепенно, через подобные столкновения, происходило в Средние века становление границ. Медиевисты не без основания отказались от американской концепции границы, разработанной историком Тернером (Turner) для Дальнего Запада, поскольку она не применима к европейской истории: исследователи подчеркивают, что в Средневековье, до позднего его периода, когда началось становление государств, границы были местом встреч и противостояний, но, кроме того, еще и зоной обмена и смешения, на базе которой Карл Великий в начале IX века введет пограничные округа (марки) — а их важность для Средневековья переоценить трудно. Марка, как показал Жан-Франсуа Лемаринье (Lemarignier), имела особое значение для института феодализма: там влиятельный вассал клялся своему сеньору в верности [3], и можно даже сказать, что эти нечеткие и открытые для проникновения псевдограницы благоприятствовали смешению европейских народов. Что же касается рек, которые часто играли роль границ, то они были скорее не «текучими стенами», а местом встреч на нейтральной территории для сильных мира сего (например, императора Священной Римской империи и короля Франции). Королевство западной Франкии, а потом и Францию ограничивали с восточной стороны четыре реки: Шельда, Мёз, Сона и Рона. Даниель Нордман (Nordman) обратил внимание на то, что хронист Фруассар, который в своем XIV веке был самым «европейским» по духу из всех хронистов, для обозначения того, что мы называем границей, чаще всего использует слово «марка», а «границу» (frontière) оставляет для обозначения линии фронта на войне.