Всеслав быстро собрал свою дружину и окружил дом, предлагая варягам сдаться по добру, или он дома своего не пожалеет спалит их всех... Варяги в ответ лишь посмеивались и сначала выставили в окна оголенных прислужниц княгини и у всех на глазах сзади их насиловали, а потом... Нет княгиню они насиловать не стали, они даже не стали срывать с нее рубашку, они просто выставили и ее в окно... Вячеслав тогда еще не очень понимал что происходит, он только видел свою мать, находящуюся в руках страшных чужих воинов, видел как ее унижают, хватают за большие груди и пышные бедра, и вроде бы ей даже не было больно, но он видел какие моральные мучения это доставляет и ей, и отцу... Потом варяги закричали, что если князь не хочет чтобы с княгиней сделали то же что и с ее прислужницами, то он должен будет им уплатить столько-то и столько, и беспрепятсвенно выпустить из гордища, а если хочет их сжечь, то пусть жжет вместе с женой... Тогда Всеслав был вынужден согласиться на все условия, а в душе мальчика осталась заноза-памятка, о которой он почти не вспоминал, но сейчас увидев мещерского мальчика, наблюдающего, как собираются насиловать его мать, мгновенно вспомнил все.
Отпустите ее... я вам велю отпустить ее!!- что было мочи заорал княжич и оттого, что кричал он не на улице, а в относительно небольшом помещении голос его зазвучал так пронзительно-страшно, что дружинники словно очнулись от одуряющего морока. Они отпустили женщину и та, накинув что-то из одежды, мгновенно метнулась в угол, схватила за руку оцепеневшего мальчика и с необычайным проворством, явно не соответствующим ее крупному телу, стремглав мимо Вячеслава кинулась прочь.
- Добычу... добычу берите,- едва не в полуобморочном состоянии приказал княжич дружинникам, и нетвердо ступая, покачиваясь как пьяный, покинул жилище.
Надо было как-то прекратить этот разгул, тем более, что при таком обороте значительная часть обитателей селища имевших достаточно резвые ноги, то есть молодые и дети старшего и среднего возраста разбегались, а не полонились. Оказавшись на улице, княжич вновь растерялся, понимая, что так же криком он здесь никого не успокоит. Он, наконец, увидел и Голову и окончательно впал в ступор. Его верный сотник выволакивал из какого-то бревенчатого жилища сразу два туго набитых мешка....
- Что встал княжич, не зевай!- мимо остолбеневшего Вячеслава бежал крепко сбитый дружинник без оружия, неся на своем широком плече кричащую и колотившую кулаками по его спине опять-таки полнотелую женщину с развевающимися рыжими волосами. Дружинник движением руки задрал подол ее длинной льняной рубахи, обнажив широкий белоснежный зад.- Во, какую поймал, мягкая как взбитая перина и на ногу тяжела, убечь не успела, видать не смердка, хорошо кормлена,- с вожделением говорил дружинник делая звонкие шлепки по сочным ягодицам.
Зачем он нес ее куда-то? Видно не мог удовлетворить свое вожделение, когда вокруг творилось такое, хотел сделать свое дело уединенно, где-нибудь на хвое под низкими ветвями развесистой ели.
Окончательно прийти в себя Вячеслава заставил крик. Хотя криков, визгов и стонов вокруг было великое множество, Вячеслав изо всех различил именно этот крик. Кричала немолодая женщина, причем кричала по-славянски, но с сильным мещерским акцентом, окая, цокая и растягивая слова:
- Не трогай... отпуцти... цобака!!! Она доц княц... ее нелця... отпуцти!!!
Эти крики адресовались Бучиле. Страшен был записной мучитель и в своем обычном облике, но сейчас... Его бороду и кольчугу залила кровь, вытаращенные глаза пылали нечеловеческим огнем. На руках Бучила держал полуголую русоволосую девочку, видимо выхваченную им прямо из постели. Девочка громко плакала, вцепившись Бучиле прямо в бороду, сзади за него цеплялась, пытаясь удержать, та самая кричащая по-славянски женщина, худая и немолодая.
- Эй, ребята, подсобите мне, отгоните кто-нибудь эту старую лешачку!- в свою очередь кричал и Бучила, не в состоянии отогнать пожилую женщину, в то время как девочка с необыкновенной энергией буквально рвала его бороду.
Одной рукой мучитель держал ее, а второй пытался отбиться от старухи но та, несмотря на возраст, была очень проворна, вовремя уворачиваясь от его кулака. Тем временем плачь девочки перешел в рыдания и причитания, она говорила по-мещерски. Вячеслав хоть и совсем плохо знал этот язык, но сумел понять, что девочка причитает по убитой матери.
Бучило смолоду прославился своей жестокостью. Потому его и привлекали для совершения казней и пыточных дел. Перед боем он всегда становился в первых рядах дружины и своим ростом, страшным лицом, выражением глаз должен был наводить ужас на врага. Но когда начиналось сражение он свое место в первых рядах уступал и страшным уже не смотрелся. Обычно он любил нападать сзади, добивать раненых, лежащих, или подкравшись бить в спину. И еще одна страсть отличала этого специфического дружинника - при грабеже вражеских селений он более всего любил "забавляться" с девочками-подростками. При этом он их предпочитал любой взрослой красавице. И сейчас судя по виду девочке, что он тащил, было где-то 11-12 лет. Огромные окровавленные ладони Бучилы погружались в нежную плоть девочки, наверняка причиняя ей боль, хоть и сама она приносила мучителю немалые страдания, буквально выдирая волосы из его бороды. Княжичу стало ясно, что на глазах девочки страшный бородач убил ее мать и именно ее кровь была на его руках и доспехах.
"Бучила убил мещерскую княгиню, жену князя Кову, и сейчас хочет ссильничать его малолетнюю дочь", - эта догадка, наконец, вывела Вячеслава из ступора и побудила к немедленному действию:
- Стой Бучила! Кто эта девочка, и куда ты ее тащишь!?- княжич старался говорить повелительным тоном, но его голос сорвался на юношеский фальцет и выдал волнение.
- Чтооо!?...- находясь в предвкушении животного удовлетворения и постоянно отбиваясь от преследующей его пожилой мещерячки, Бучила не осознал вопроса княжича.
Вячеслав решительно заступил дорогу Бучиле:
- Эта баба говорит, что девочка дочь мещерского князя. Что ты сделал с ее матерью!? Она должна была стать для нас самой дорогой полонянкой. Ты убил ее!?
Бучило тряс кудлатой головой, отстраняя лицо от цепких рук девочки. Шлем он видимо где-то потерял, когда сразу заприметив княжеский дом первым туда ввалился, выбив дверь. Наконец он перехватил руки девочки, оторвав их от своей бороды, попутно "переварив" и вопрос княжича.
- Какого князя?... Не ведаю... Она не хотела отдавать мне мою добычу на меня с мечом... ха-ха баба с сиськами, с брюхом и меч двумя руками еле держит ха-ха... ну я меч из рук ее выбил и своим прямо в брюхо... ха-ха... жирное брюхо, меч как в масло вошел... кровищи из нее как с хорошей свиньи, вот весь запачкался,- Бучила дико захохотал, продолжая ногой лягать вцепившуюся в него пожилую мещерячку, видимо няньку княжны.
Девочка тем временем вновь вцепилась в бороду убийцы своей матери. Но почему-то Бучиле это доставляло не только боль, но и какое-то одному ему понятное удовольствие - он не столько отрывал ее руки от бороды сколько жмурился и удовлетворенно урчал. Нянька, сообразив кто такой этот юный кривич, о чем говорили его доспехи и шлем. Он единственный изо всех имел не просто кольчугу в виде рубахи, а с железной "юбкой" снизу, его руки до локтей закрывали наручни, а на ногах набедренники и поножни, и шлем у него одного был с железной "чешуей" закрывавшей сзади шею... Так вот, нянька превозмогая боль от ударов, что нанес-таки ей Бучила, согнувшись подбежала к княжичу, упала перед ним на колени:
- Княц... Княц!! Воймега доц наш княц. Он,- нянька с ненавистью взглянула на Бучилу,- убил Мокшу, наш княгиня! Не доцвол ему!!...- старая женщина, видимо исчерпав свой запас славянских слов дальше заговорила по-мещерски, но для Вячеслава все уже было ясно.
- Бучила оставь девочку! Она княжна и тебе не по чину. А за убийство мещерской княгини ответ держать будешь!
Привлеченные этой громкоголосой перепалкой многие дружинники прекратили грабеж и насилие. То есть перестали заваливать не успевших убежать женщин, а стали привязывать их ко всему к чему можно привязать, чтобы не убежали. Десятка два дружинников, в том числе и Голова, успевшие спрятать в укромные места свои мешки, встали рядом с княжичем - опытные воины они и в бою ловчее всех и в грабеже быстрее управлялись, при этом никогда не добивали раненых и не убивали женщин, не издевались над ними. Насильникам, как правило, в деле грабежа перепадало меньше, ведь для них на первом месте была их страсть. Тем более сотник Голова, будучи уже не молодым, совсем не отвлекался на женщин.