— Лежи пока! — услышал он знакомый голос. От расположенного недалеко КАМАЗа к нему приближался священник с бутылкой воды в руках. Приблизившись, он осторожно потрогал серёгину челюсть и молча начал обрабатывать её йодом.
Роль медсестры ему, определенно, была знакома, подумал Сергей. Неуловимые движения, легкие касания и челюсть вроде уже болит чуть меньше. Однако он отметил и другое: на святом отце не только не было ни царапины, но и его одежда выглядела достаточно опрятной и чистой.
Тогда Сергей решил поинтересоваться:
— А как наши новые друзья?
— Они осознали свою неправоту и хотели бы извиниться… — заявил отец Анатолий.
Серж после этих слов, попытался улыбнуться и что-то съязвить в ответ. Но раздавшиеся сзади шаги привлекли его внимание: уже знакомая пятерка любителей «халявного» леса медленно подходила к нему, виновато поглядывая друг на друга. Челюсть Сергея начала постепенное но неуклонное движение вниз, явно не собираясь останавливаться.
Лесорубы выглядели так, словно их битами отделала банда футбольных фанатов. Здоровенные фингалы, порванные и перепачканные в крови и грязи комбинезоны — выглядели очень внушительно и даже вызывали жалость. Особенно неприглядно смотрелся тот самый красномордый парень с лицом уголовника, что так неприветливо их встретил. Похоже мужик сполна заплатил за свое грубое поведение: его рука была какими-то палками зафиксирована на туловище, лицо кривилось от боли и кажется не хватало пары зубов.
— Ты… это… браток, извини… — прошамкал он, испуганно оглядываясь на священника. В ответ отец Анатолий спокойно махнул рукой, словно разрешая им уходить. Удивительно, но долго ждать не пришлось: вся побитая братия погрузилась в КАМАЗ и дымя выхлопом стремительно убралась. Вскоре от них остались только сиротливо лежащие бревна, да забытая бензопила с экзотическим для этой обстановки названием — «Дружба».
Отец Анатолий несколько минут рассматривал Сергея; видно, увиденное его удовлетворило и он, глубоко вздохнув, спросил:
— Так как не передумал?
Сергей не спеша посмотрел на свои руки, покрытые бурыми пятнами крови, тронул языком разбитую губу и только потом ответил:
— Значит, я сюда тащился по бурелому за тучу километров, огреб здесь подарков и что же? Теперь потяпую назад! Нет уж!.. Я если надо на карачках поползу…
Видимо такая решимость несколько смутила священника и он ни чего не ответив, двинулся дальше. Чуть позже к нему присоединился и Сергей.
— Еще пару километров и мы на месте. — донеслось до него.
Лес становился гуще, словно деревья решили не пускать их в чащобу. Все чаще приходилось отыскивать обходные пути; пройти на напрямик мешали то густо поросшие овраги, то колом стоящий кустарник. Эти последние километры просто добили Сергея и он снова начал подумывать об остановке.
— Может перекур? — с надеждой подал он голос, одновременно отмахиваясь от длиннющей ветки орешника, так и норовившей его хлестануть.
— Вот мы и пришли… — был ему ответ. Сказав эту фразу, отец Анатолий куда-то ужом протиснулся между двумя дубами исполинами и пропал из виду.
Только тут Сергей осознал, что буквально метров через пятнадцать за дубами, за которыми так неожиданно исчез его проводник, вырисовывался контур широкой поляны. Через пору минут он тоже воспользовался лазейкой…
Его взгляду предстал просторная поляна, окруженная деревьями. Поляна имела форму достаточно ровного овала, границы которого со временем потеряли геометрическую четкость и заросли. Зрелище Сергея впечатлило…
Увиденное наложившись на рассказы священника услуживо рисовало ему величественные картины прошлого. Заполненная людьми поляна, в ожидании чего-то вытянувших к небу руки. Десяток седобородых старцев, окруживших расположенный в в центре поляны огромный валун, взялись за руки и начали громко петь гимны неведомому богу… Неуловимая мелодия, словно так и не куда и не уходила с этой поляны, мощно и настойчиво раздавалась в голове Сергея; ему стало немного не по себе.
— Сергей! — раздавшийся крик, его отрезвил, наваждение спало и он посмотрел в сторону священника. Отец Анатолий стоял около валуна и что-то энергично расчищал.
Предчувствую очередную тайну, Сергей быстро подошел к нему и увидел то, над чем так увлеченно трудился священник. На камне сквозь синеватый мох отчетливо просматривался какой-то рисунок. Вдвоем они его быстро расчистили: на них смотрел довольно странный символ, представлявший собой не рисунок, а выбитого в камне человечка. Контур его с небольшими пропусками был обведен три раза; словно старательный ученик медленно раз за разом прорисовывал фигурку своего героя из космического комикса.
— Интересный символ, — постучал по нему пальцем священник. — Очень интересный…
— Ничего подобного я раньше не встречал, — проговорил Сергей. — Знаете, мне даже идея о том, что может означать данный символ.
В ответ отец Анатолий удивленно и пожалуй даже несколько настороженно посмотрел на него.
— Смотрите, эта поляна, как вы говорили, была тайным местом моления язычников. Поэтому, естественно, что в месте моления должно находится какое-то пусть даже и символическое изображение божества или божеств. Вон у славян на капищах стояли изображения Перуна, Сварога, Рода и других, у половцев — каменные бабы. Скорее всего, фигурка человечка — это изображение божества. Самый большой человеческий контур, похоже, тут главный — эдакий создатель всего на земле, фигурка поменьше — это его сын, покровитель, скажем, людей и посредник между ними и своим отцом, своеобразный Иисус Христос.
— Ну, а маленький, как укладывается в вашу теорию? — ехидно спросил священник.
— Все очень просто. Маленький человечек — это и есть человек, самый обычный человек, вот как мы с вами. Скажем, так, мы видим то, как люди представляли себе мир.
— Очень, очень даже оригинально! — похвалил наконец его отец Анатолий. — Я, кстати, видел уже такой знак… Слышал может быть что-то про альбигойскую ересь?
Приняв мой недоуменный вид в качестве отрицательного ответа, он продолжил:
— В средневековой Франции католики так называли учение, которое исповедовали жители южных провинций. Они отрицали власть римского папы и его кардиналов, критиковали богатство католической церкви — это было своеобразным прообразом протестантизма с его аскетизмом и примитивизмом. Новое учение настолько распространилось, что вызвало серьезные опасения в Ватикане. Римский папа посчитал угрозу достаточно серьезной и призвал всех католических государей принять участие в крестовом походе против отступников. А что такое крестовый поход в средневековье? Это не только возможность поучаствовать в богоугодном, как говорили священники, деле, но и прекрасный повод материально поправить свои дела. Тысячи рыцарей стекались небольшими ручейками в Рим, а оттуда прожорливой ордой начали опустошать мятежную провинцию.
Сергей с интересом слушал этот небольшой экскурс в историю, ожидая когда священник расскажет о символе…
— Так, вот, это изображение очень часто встречалось на знаменах альбигойских повстанцев. По их представлениям, ты кстати оказался не так уж далек от истины, именно так должна изображаться Святая Троица. При этом самая маленькая фигура, как это ни странно, символизировала божьего сына, а не святого духа.
Так обсуждая пути проникновения альбигойского вероучения на эти земли, они еще раз медленно обошли всю поляну. В очередной раз Сергей обратил на неестественность обстановки; не смотря на время все таки чувствовалось рукотворность всего сооружения.
Мощные очень близко растущие дубы высокими стражами охраняли поляну от любопытных сторонних взглядов. Более того, со слов священника еще совсем недавно леса здесь были совсем непроходимы; пару десятков лет назад здесь скрывались бежавшие зеки с недалеко расположенных колоний. Три месяца их ловили. Была проведена целая войсковая операция с привлечением массы войск и техники. «Словом, — подумалось Сергею, — места здесь заповедные, а пару столетий назад сюда вообще добраться мог только знающий человек. Отсюда вывод: язычников здесь не так то просто было взять — партизань, не хочу!».