Даичи подобрал свалившуюся с меня одежду, принес сюда и бросил на кровать. Я оделась и направилась в кухню – он, как и прежде, сидел за столом и ждал меня.
Взгляд его блестящих глаз, обрамленных глубокими морщинами, скользнул по черному шелку на моей шее.
– Не потеряла, – удовлетворенно буркнул он.
– Да.
– Ты все еще в замешательстве? – Он положил руки на стол и придвинулся чуть ближе.
– Немного, – я села напротив него. – Я понимаю, ты хочешь, чтобы у меня была одежда, когда я доберусь до Японии, но…
– Шелк не исчезнет, – объявил Даичи, обрывая меня. – Он не исчезнет в эфире.
Я нахмурилась – мне хотелось спросить его, откуда такая уверенность. Однако я знала, что, как и всегда, он не ответит.
Даичи наклонился вперед и похлопал меня по тыльной стороне ладони. Он очень редко прикасался ко мне. Что это – своеобразный ответ? Затем прозвучали слова:
– Я был стар еще до того, как встретил тебя.
Даичи встал и медленно, неторопливой походкой направился в гостиную. Будет сидеть там до тех пор, пока я не приготовлю вечернюю трапезу.
– Дедушка, что ты хочешь на ужин, кроме риса? – спросила я.
Он остановился и оглянулся. И я уловила на его лице – по одним только чуть поднявшимся уголкам губ – едва заметную улыбку.
– Цыпленка.
Он свернул за угол. Я тоже улыбнулась и развязала шелк у себя на шее. Забавно, что после десятков лет под одной крышей, несмотря на неравноправность наших отношений, мы еще способны шутить.
Глава 2
Сэксони закрыла шкафчик, натянула капюшон толстовки на свои растрепанные кудри и взяла меня под руку.
– Давно я не провожала тебя до дома, пошли. – Она посмотрела на пасмурное небо за окном. – И зачем я убрала зимние вещи? Наверно, меня сбила с толку хорошая погода, которая была на прошлой неделе.
– Ты всегда так поступаешь, – сказала я, улыбаясь. Каждый год был похож на предыдущий. – Мы живем рядом с Атлантическим океаном, разве сложно запомнить, что весной все равно будет снег и ледяной дождь?
– Слушай, не занудствуй, – сморщила нос она, доставая из кармана сложенный желтый листок бумаги. – Лучше посмотри, что мне пришло, – Сэксони помахала листком перед моим лицом.
– Повестка в суд?
– Не-е-е-ет, – она нарочито протянула свой ответ, изображая раздражение.
– Штраф за парковку?
– Да нет же, прекращай!
Я чрезмерно наигранно вздохнула.
– Неужели будешь присяжной в суде?
От удивления Сэксони широко раскрыла глаза и ахнула.
– Откуда ты знаешь?!
– Что? – я пристально посмотрела на нее, не веря своим ушам.
– Ну нет. Просто ничего не говори и послушай меня, хорошо? – ответила она, похлопав меня по плечу.
– Признание в любви? – спросила я, пытаясь в последний раз самостоятельно угадать содержимое бумажки.
– Да! – подпрыгивая ответила она. – Из агентства по хозяйству в Торонто. У них есть для меня место в Венеции. А теперь угадай, кто проводит лето в прекрасной Италии.
– Не может быть! – я придержала для подруги входную дверь школы, и мы оказались на улице, окутанной туманом.
– Может! Побыстрее бы оказаться там, – сказала Сэксони, поднимая воротник джинсовой курточки и затягивая потуже капюшон в надежде согреться. – Боже, никто не должен здесь жить. Ты же приедешь ко мне в гости? – спросила она, дрожа от холода.
– Э-э… мой дедушка… – сама идея навестить Сэксони в Италии, да еще и летом, была такой заманчивой.
– Знаю, знаю, – перебила она. – Он никогда не отпустит тебя в Европу. Я была крайне удивлена, когда он разрешил тебе в прошлом году переночевать у Джорджи на ее день рождения. Кажется, на моей памяти, это единственная хорошая вещь, которую он сделал для тебя за все это время. Я когда-нибудь говорила тебе, что не очень-то люблю твоего дедушку?
– Разве что пару раз. Хотя ты его даже никогда не видела, – ответила я, придерживая Сэксони за руку, пока мы спускались по бетонным ступенькам на тротуар.
– И, – продолжила она, подняв длинный палец, – по чьей это вине? – Она подняла второй палец. – А во-вторых, он мне в принципе не нравится. Он постоянно запрещает тебе веселиться, и вообще, такое впечатление, что ты у него на коротком поводке.
Это сравнение вызвало у меня улыбку. Я жила в такой строгости, что ее с трудом можно было назвать «коротким поводком». Меня разбирал неподдельный интерес, какой была бы реакция Сэксони, расскажи я ей, что старик мне вовсе не дедушка и что он буквально украл мою душу. Я прокашлялась, прекрасно зная, что мне нельзя говорить ничего подобного. Вместо этого я ответила следующее: