— Нет, — сказала мать. — Давай внесем ясность. Нет, черт возьми, нет. У тебя есть дом, и этот дом там, где я.
Две мысли одновременно дошли до Кайли. Во-первых, она действительно хотела — нет, ей было необходимо — остаться в «Водопаде». Каким-то образом, все равно, каким, ей нужно убедить в этом мать. А вторая мысль заключалась в том, что мать не хотела от нее отделаться. Кайли была на сто процентов уверена, что, представься только возможность, мать, ни секунды не колеблясь, сложит вещи Кайли в рюкзачок и выставит ее из дома. Мысли эти столкнулись, как машины на дороге, и Кайли не сразу нашлась что сказать.
— Я… мне… в самом деле здесь хорошо, мам.
— Тебе и дома хорошо, — ответила мать.
«Теперь не будет», — хотела сказать Кайли и вдруг поняла, как это жестоко.
— Но…
— Это возмездие за развод…
— Вовсе нет, — сказала Кайли. — Честное слово. Просто… Просто здесь я как-то на своем месте. Учусь понимать, кто я такая. Помнишь, ты сама говорила, что у меня «проблемы с соотнесением», потому что я не хотела вступать ни в какой клуб и ни в какую школьную команду? Но здесь я чувствую себя частью команды, частью этого места, мам.
— У тебя есть Сара. Вы всегда были близки, как сестры.
— Я люблю Сару. И всегда буду любить, но мы… не такие похожие, как кажется. Мы даже не каждый день говорим сейчас. У нее своя компания девчонок, с которыми она болтается, и, честно говоря, я не очень им подхожу.
— Но… — Глаза у матери стали тревожные.
— Мам, пожалуйста…
Кайли видела, что одерживает верх, потому что мать уже не спорила с тем непреклонным упорством, с каким привыкла. Потом Кайли вспомнила, что у нее на руках еще один козырь.
— Ты ведь сама сказала, что у тебя новая работа и тебе нужно будет много разъезжать. Что мы будем делать, когда тебе нужно будет уехать?
— Тогда за тобой будет присматривать отец.
Кайли склонила голову набок.
— И ты думаешь, я захочу переехать к нему с этой его девицей, практически моей ровесницей, которая только и стремится щеголять своим хахалем?
— Тогда я откажусь от повышения, — сказала мать. — Ты для меня важнее, чем… чем любая работа.
Глаза у нее снова наполнились слезами. Одновременно и у Кайли на глазах показались слезы. Она не могла сдержаться. Она наклонилась к матери и обняла ее, потому что чувствовала — это правильно.
— Я люблю тебя, — сказала Кайли, не выпуская мать из объятий, прижимаясь к ней теснее, чем когда-либо раньше.
И мать не оттолкнула ее. Она похлопала дочь по плечу. Это не было самым теплым из объятий, но в нем чувствовалась любовь. Не желая оттолкнуть удачу, Кайли снова притянула мать к себе.
— Прости, — сказала она.
— За что? — спросила мать.
Кайли заметила, что лицо у нее покрылось пятнами. Еще одна общая черта, которой Кайли раньше не осознавала.
— Прости, — сказала Кайли. — Я не хотела делать тебе больно. И тебе вовсе не обязательно принимать решение сегодня. Я здесь уже целое лето и успела полюбить это место. И потом, Холидей сказала, что ученики интерната смогут приезжать домой на выходные. Будут выходные и каникулы. И до нас всего три часа езды. К тому же ты работаешь не дома, так что еще ближе.
— Но ты моя дочь, детка, — сказала мать, вздохнула и провела рукой по щеке Кайли. — Я не хочу, чтобы тебя воспитывал чужой человек.
— Мам, спустись на землю. Через несколько месяцев мне семнадцать. Ты уже меня воспитала.
Помолчав, Кайли добавила:
— Кроме того, ты можешь начать с кем-нибудь встречаться.
Мать широко раскрыла глаза.
— Не думаю, чтобы у меня хватило на это храбрости.
— Почему бы и нет? Ты красивая, а если обзаведешься новым гардеробом, ты еще можешь… зажигать.
И действительно, мать гораздо красивее, чем та девица, которую завел себе отец.
— Когда только моя девочка успела вырасти? — вздохнула мать.
— Не знаю, — усмехнулась Кайли и легла на одеяло.
Мать последовала ее примеру и тоже прилегла. Они слушали шум ручья и смотрели в голубое небо, проглядывавшее сквозь белые, как вата, облака. Может, это почудилось Кайли, но она будто бы услышала грохот водопада.
Наконец Кайли села. Мать тоже.
— Мам, могу я спросить у тебя кое-что?
— Конечно, детка.
Кайли выпалила:
— Кто мой настоящий отец?
ГЛАВА 42
Мать вздрогнула. Она даже не посмотрела на Кайли, решая, какую ложь ей сказать.
— Только правду, мам, — сказала Кайли. — Я должна знать правду.
Мать, наконец, взглянула на нее. В ее больших карих глазах стояли слезы и страх.