— Какие? — спросил Данте.
— Я не знаю, — честно ответила она. — В сердце я знаю, что вручить тебе себя — это самое лучшее для нас обоих. Возможно, это самое необходимое, так как я больше не имею стаи, чтобы защищать меня. Но человек во мне хочет узнать тебя лучше, прежде чем я сделаю следующий шаг.
К ее облегчению, он не попытался уклониться или заставить ее.
— Чего ты хочешь от меня?
— Просто побудь со мной немного как человек, и позволь мне узнать тебя, хорошо?
Данте кивнул, хотя то, чего он действительно хотел, это взять ее обратно наверх и дать ей то, чего жаждали их тела.
Но она была молода и напугана. Это был важный шаг для них обоих. Связывание было вечным, и это было не то, к чему можно отнестись с пренебрежением.
Истинная привязанность к кому-то еще была полностью чужда для него. Он понимал преданность. Обязанность.
Но любовь и нежность…
Пантеры не мечтают о таких вещах. Они понимают лишь насущные потребности. Такие как еда, крыша над головой, секс.
Потомство.
И еще он хотел от нее чего-то большего. Чего-то более глубокого.
Он хотел ее одобрения.
Ее прикосновения.
Это было глупо. Зачем ему нужны такие вещи? У него есть деньги. Власть. Магия.
Он мог бы заставить ее сделать все, чего он хотел от нее. Но все же это не даст ему того, чего он хочет.
Ее сердце.
Будь проклята его человеческая половина.
Вздохнув, он повел ее в стейкхаус[19] «Маркиза»[20], где они могли чего-нибудь поесть.
Ночь быстро проходила, пока Пандора следовала за Данте вокруг различных палаток и концертных площадок, где альтернативные группы демонстрировали свои произведения и таланты. Казалось, у Данте был талант находить действительно хороших исполнителей, которые были в восторге от предлагаемых денег за то, чтобы играть в его клубе в Миннесоте.
— Как давно ты владеешь своим клубом? — спросила она, когда он купил три диска группы «Emerald Rose», которая до этого играла снаружи конференц-зала «Хайатт».
— Теперь уже почти тридцать лет.
Ничего себе, это было долго. Данте хорошо выглядел для мужчины, которому было больше чем двести лет.
Действительно хорошо.
— А люди не догадываются, что ты всегда там и что ты никогда не стареешь?
Он покачал головой.
— Когда они покидают «Инферно», мы немного вмешиваемся в их сознание. Даже если они приходят каждую ночь, они никогда не помнят тех из нас, кто не стареет или не меняется.
— Это должно быть хорошо. В моей… — она не решалась выговорить слово «стая», с тех пор, как они бросили ее. — В моем мире мы стараемся держаться от людей как можно дальше.
— Так на что похоже это будущее, в котором ты живешь?
— Не сильно отличается от этого. Ты никогда там не был?
— Нет, с тех пор как я был юнцом. Когда я впервые получил контроль над своей способностью путешествовать во времени, я поперемещался туда-сюда немного. Но через некоторое время мне это наскучило. Изменялись вещи и места, но не люди. Таким образом, я решил оставаться со своей стаей в Миннесоте и не беспокоится о прошлом или будущем.
Ей понравится иметь возможность вот так перемещаться во времени. Это настоящая свобода и это та вещь, которую она никогда не знала.
— Ты можешь меня научить, как использовать мои силы таким образом? — спросила она.
— Конечно.
Она улыбнулась. Ни одна из ее сестер, которые были отправлены в этот период времени, ничему не обучалась. Катагарцы не позволяли им развивать силы из опасения, что они покинут их. Некоторых из них Катагарцы даже заставляли носить ошейники metriazo[21] для того, чтобы никто из них никогда не мог использовать свою магию.
Это было сурово и жестоко.
— Это трудно — путешествовать во времени? — спросила она.
— Не сейчас, не для меня. Но мне понадобились века, чтобы усовершенствовать свои силы. В первый раз это может быть… непредсказуемо. В последний раз, когда я оставил Лео и Майка дома, они переместились из Миннесоты 2002 года на Алеутские острова в 1432, вместо Нью-Йорка в 2065 год. Было чертовски тяжело найти их и забрать снова домой.
— Я удивлена, что ты отправился следом за ними.
— Да, что ж, они раздражают меня, но я понимаю, что они просто щенки, которые, в конце концов, вырастут… наверное, чтобы раздражать меня еще больше.
Его оригинальный юмор заставил ее рассмеяться, пока они шли через странно одетую толпу. Ей пришлось признать, что Данте становился очень забавным, стоило только ему привыкнуть и перестать быть таким грубым и ворчливым.
— У тебя есть сердце, ведь так?
— Нет, Пандора, — сказал он, его голубые глаза обжигали ее своей напряженностью. — У меня его нет. У меня есть только ответственность. И у меня ее чертовски много.
Возможно, но она была не совсем уверена в этом. Начнем с того, что рука, обнимающая ее за плечи, говорила не «обуза», — она говорила «защита».
И Пандора хотела надеяться, что она говорила о чем-то большем. О чем-то вроде дружбы.
Может быть даже любви.
Данте остановился перед торговой витриной. Уголки его губ изогнулись в улыбке, когда что-то попалось ему на глаза. Он кивнул, подзывая продавщицу.
— Могу я вам помочь? — спросила пожилая женщина, обращаясь к ним.
Данте указал на какой-то предмет под стеклом.
— Я бы хотел посмотреть вот это.
Пандора не знала, что это было, пока женщина не вручила его Данте, и он повернулся к ней. Она не могла удержаться от смеха при виде золотой подвески в форме пантеры, обнимающей сапфир, пока он застегивал кулон на ее шее.
Пандора держала подвеску в руке так, чтобы она могла рассмотреть ее.
— Как необычно.
— Да, — сказала женщина. — Это дизайнер-шаман, которого я встретила на западе. Он ищет видения и затем делает ожерелье на основе того, какое животное его направляло. Об этой подвеске он сказал, что пантера провела его через кошмар и спасла.
Какое странное совпадение.
Она взглянула на Данте и улыбнулась.
— Я беру ее, — сказал Данте, доставая бумажник.
Пандора посмотрела вниз, на изящно обработанную фигурку, пока он расплачивался. Она была так тронута его поступком, особенно в виду того, что Ромео сказал ей, каким эгоистичным был Данте.
— Спасибо тебе, — сказала она, когда он повернулся в ее сторону.
— Это доставило мне удовольствие.
Улыбаясь еще больше, она поднялась на цыпочки и запечатлела целомудренный поцелуй на его щеке.
— Продолжишь так делать, — прошептал он ей на ухо, — и я подниму тебя наверх, и мгновенно раздену.
Неодолимая волна желания прошла сквозь ее тело. Это пантера в ней нуждалась в том, чтобы почувствовать его внутри себя. Они достаточно поговорили, и теперь животная часть ее натуры тоже хотела умиротворения.
— Я бы не возражала, — прошептала она.
Это было все, что требовалось. Только что они были в толпе, а в следующую секунду он втащил их в нишу, где никто не мог их видеть, и переместил в апартаменты.
— Это твой номер? — спросила она, окинув взглядом элегантные помещения.
— Это наш номер, — сказал он, подкрадываясь к ней словно голодный хищник, каким он и был.
Его тон напряг ее.
— Это приказ?
— Нет, Пандора. Но пока мы супруги, все мое — это твое.
— Ты странно услужлив для эгоистичного самца-пантеры, о котором Ромео говорил, что ты не заинтересован в супруге.
Данте задумался над этим. Это было правдой. Он никогда не хотел быть связанным с кем-либо, особенно с супругой. Но по какой-то причине он нисколько не возражал против Пандоры.
— Мойры не спрашивали меня, кого или что я хочу для себя. — Он держал ее ладонь меткой вверх, так чтобы они оба могли ее видеть. — Но они выбрали тебя для меня, а я забочусь о том, что принадлежит мне.
— А если я не хочу принадлежать тебе?
21
Тонкий серебряный ошейник, посылающий крошечные ионные импульсы в тело охотника-оборотня, чтобы предотвратить использование магии (прим. пер.).