Внезапно, в разгар ритуала, что-то пошло не так. Свечи начали гаснуть, магический круг засветился зловещим красным светом, а одержимого пронзил судорожный крик.
— Вы… не сможете… меня остановить! — прохрипел он, его голос превратился в жуткое эхо, сотрясавшее стены зала. — Я — лишь начало!
Ночь, казалось, ухмылялась им в лицо, отражаясь в потухших свечах, словно в глазах какого-то демонического казино.
Элиас, почувствовав, как по спине пробегает холодок, машинально проверил, не зажевало ли мантию в задницу. Нет, все на месте. Профессиональная деформация, ничего не поделаешь. Старейшина откашлялся, пытаясь вернуть ритуалу хоть какую-то видимость контроля.
— Кхм, ну, это… неприятно, конечно, — пробормотал он, поправляя сползшие на нос очки. — Но, господа академики, сохраняем спокойствие! В конце концов, мы же не первый год тут экзорцизмом занимаемся. Вспомните случай с профессором Ботвиновым и одержимой третьекурсницей! Вот где настоящий ад был! А это… Это так, легкая разминка перед сессией.
Одержимый, однако, разминкой, похоже, не считал. Его тело выгибалось в неестественных позах, а из глотки вырывались звуки, способные довести до нервного тика даже камни.
— Вы думаете, что победите меня своими… заклинаниями? — завопил он, внезапно заговорив членораздельно и на чистейшем канцелярском языке. — Да я сейчас на вас протокол о нарушении техники безопасности составлю! Где огнетушитель? Где ответственный за ритуал? И вообще, у вас тут сквозняк! А мне, между прочим, еще налоги платить!
Академики, до этого сохранявшие подобие серьезности, начали переглядываться.
— Какая к чёрту безопасность? — пробормотал Элиас. — О чём это он вообще⁈
Старейшина, окончательно потеряв нить происходящего, почесал затылок.
— Может, ему просто скучно? — предположил он, глядя на мучающегося одержимого. — Давайте заканчивать.
Но демон, судя по всему, не особо хотел «заканчивать».
— Князь Тьмы… грядет! — прорычал он, на мгновение переходя на хриплый, утробный голос. — Скоро… вы все… пожалеете! Он… покажет вам… что такое… настоящая бюрократия!
И тут его вновь занесло.
— Где книга жалоб? Я требую книгу жалоб! У вас тут освещение не соответствует нормам, в коридоре грязно, а этот старик в очках вообще на меня косо смотрит! Я буду жаловаться в спортлото, в ООН, в лигу сексуальных реформ, да хоть самому Папе Римскому!
В зале повисла гнетущая тишина. Академики, ошарашенные таким поворотом событий, смотрели на одержимого, как на диковинную зверушку. Элиас, не удержавшись, тихонько хихикнул. Старейшина, нахмурившись, сделал ему знак замолчать.
— Так-так, — проговорил он, пытаясь вернуть себе самообладание. — Значит, Князь Тьмы, говоришь? Ну, во-первых, не «грядет», а «грядёт». Во-вторых, что он нам сделает? Повысит налоги на магические услуги? Запретит экспорт экзорцистских амулетов? Или, может, введет обязательную сертификацию для демонов?
Одержимый злобно зашипел и попытался плюнуть в Старейшину, но вместо этого выронил изо рта клок слюны и что-то невнятно прохрипел про санитарные нормы.
Элиас уже не сдерживал смех, тихонько поскуливая в кулак. По залу пробежала волна сдавленных хихиканий. Старейшина, заметив это, нахмурился еще сильнее. Похоже, чувство юмора у его подопечных начинало зашкаливать, а ситуация требовала хоть какой-то серьезности.
— Ладно, — вздохнул Старейшина, снимая очки и протирая их концом мантии. — Шутки-шутками, а ритуал надо заканчивать. Элиас, повтори заклинание изгнания. И убедись, что ударение ставишь правильно!
Элиас, с трудом подавив смех, откашлялся и начал читать заклинание. На этот раз он старался произносить слова максимально четко и внятно, как диктор на телевидении.
Заклинание звучало странно и нелепо, но, как ни странно, оно, похоже, начало действовать. Демон, до этого яростно требовавший книгу жалоб, начал стихать. Его тело перестало выгибаться, а лицо выражало скорее усталость, чем злобу.
— Постойте, — прохрипел одержимый, его голос стал слабее и тише. — Может… Может, договоримся? Я, в принципе, не против уйти… Просто… Нужно время, чтобы собрать вещи. И… Заполнить заявление на увольнение из тела. Ну, сами понимаете, формальности.
Академики переглянулись в недоумении. Старейшина, слегка опешив от такого поворота, почесал затылок.
— Эмм… Заявление на увольнение? — переспросил он, глядя на одержимого с подозрением. — Это что-то новенькое.
Через мгновение в зал «экзекуции» ворвался кто-то из персонала академии. Не обращая внимание на колкости одержимого, который начал верещать про куртизанку на поле боя, мужчина подбежал к старейшине и прошептал ему на ухо очень неприятные новости: