В этот раз я не выдержал. Злоба пересилила всё возможное. А внутренняя энергия потребовала отмщения.
И я срыгнул на него.
Глава 3
Борису не удалось выспаться. Просыпаясь каждые полтора часа, из-за постоянного крика малыша, он чувствовал себя разбитым и злым:
— На кой-хрен я вообще на тебя наткнулся, — недовольно бурчал он сам себе под нос. — Одни проблемы. Помой жопу. Покорми. Укачай. А не дохрена ли ты хочешь?
Ответа не было. Ребёнок даже не слышал его.
Сбросив всю злобу в унитаз, парнишка сполоснул лицо и ушёл на кухню, где с каким-то утробно-булькающим звуком, пытался напиться кофе. Нужно было взбодриться. Срочно. А иначе голова казалось чугунной.
Перспектива тащиться на стройку не радовала совершенно. Он понимал, что если накосячит на работе из-за недосыпа, то точно влетит по первое число. А деньги сейчас нужны были как никогда. Хотя… вообще их всегда не хватало. Но теперь, состояние матери начало ухудшаться.
Но из-за маленького паразита это утро он ненавидел больше остальных. Как и дешёвый кофе, который не бодрил, а лишь давал иллюзию энергии и неприятной горечи во рту.
Допив кофе, Борис взглянул на себя в отражение микроволновки. Мягко говоря, выглядел он так, словно всю ночь мешки таскал. Так ещё, и неровная щетина, которая казалась облезлой… а бриться он не любил. Поэтому делал это всегда на скорую руку.
Если бы кто-то со стороны увидел, как юноша орудует бритвой, ему могло показаться, что он пытается изрезать себя, в стиле хоррор-фильмов.
Он давил на бритву со всей силы, словно пытался вырвать с корнем не только волоски, но и всю накопившуюся усталость и раздражение.
Кровь. Небольшие порезы тут и там вспыхивали на лице, как красные маячки. Борис не обращал на них внимания. Он продолжал драить себя, пока кожа не покраснела и не начала гореть.
Смыв пену и кровь, он взглянул на свое отражение.
Теперь он выглядел как побитый жизнью боксёр. Красное, раздражённое лицо, усеянное мелкими порезами, говорило о том, что утро началось отвратительно.
Но, по крайней мере, он был выбрит. Наклеив на порезы кусочки туалетной бумаги, Борис направился в комнату.
Малыш спал. Тихо посапывая, он лежал в своей корзинке, словно всё в порядке и его ничего не беспокоит.
— Спишь, спиногрыз? — протянул он, глядя на это маленькое исчадие. — Сладкие сны, неверное, снятся. Оратор хренов. Что, хорошо тебе, да?
Он приблизился к кроватке и раздраженно глянул на карапуза:
— Может, мне тоже орать каждые полтора часа? Тебе понравится? Прямо тебе в ухо!
— Тебе нужно быть более терпеливым, — послышался голос Наташи со стороны дверного проёма комнаты. — Этот малыш — беззащитное существо, Борь. Он не виноват в том, что ничего, кроме криков, не может.
Боря обернулся на голос сестры и встретил её леденящим взглядом, от которого пробирало до дрожи. Но сестра уже привыкла к его выражению лица:
— Постарайся понять, как трудно этому маленькому человечку. Рядом никого из родителей, по какой-то причине нет. Только ты и твоё ворчание. Что, кстати, с родителями?
— Понятия не имею, — огрызнулся Борис, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить младенца. — На работу схожу, и буду решать, где их искать. Так что, не лечи.
Наташа вздохнула. Но приняла ответ. Она уже привыкла к тому, что её брат решал все проблемы по мере их поступления.
— Хорошо Борь. Но потом не будет такого, по типу: «Не отдам в детдом! Сам воспитаю!». А то я слышала истории, как найденышей воспитывали чужие семьи. Привязываясь к ним.
— Чего-о-о⁈ Ты чё мелишь? — опешил юноша. — Ты чего, опять в своих интернетах до позднего вечера торчала? Опять сериалов пересморетела?
Услышав смех в ответ, Боря понял очевидное — сестра его подкалывала. На этом, хвала богам, она замолкла. Не хватало ещё, чтобы девчонка загружала его и без того усталый мозг всякими шутейками за триста.
Ему и так хватало этого…
— Агу-а?
— Да твою ж… Чё ты проснулся-то, а?
Мне снились обрезки моей прошлой жизни. Не само моё существование, нет. А что-то из пережитых моментов.
Опять слышал голос своей матери. Слышал про какую-то сделку, чтобы спасти меня. И… мне было холодно.
Было много нарезок, где передо мной открывались коридоры с серыми стенами, выложенными мрачным камнем. А так же, я чувствовал запах. Какой-то гнили и влажности.
Что это было? Я не мог себе ответить. Но после коридоров, пошли ужастики.
В общем, я осознал себя в теле какого-то юнца, лет так пяти-шести. Стоял напротив мужчины в черном костюме, с кепкой на голове, которая скрывала лицо. И чего-то выжидал.