Настроение было отвратительным, хуже некуда. С самого утра, а точнее, с самой ночи.
Когда я, наивный, открыл для себя этот новый мир — интернет, я размечтался найти там ответы на все вопросы: о магии, о моём прежнем мире, о том, как вернуть маму… Но вместо этого я лишь барахтался в болоте из форумов сектантов и прочих личностей, одержимых тем, чего они в принципе не могли понять.
Магия в этом мире — всего лишь миф, красивая сказка для детей. Люди со сверхъестественными способностями — плод фантазии режиссёров и писателей.
И меня, карапуза, владеющего телекинезом, способного испепелить собаку одним взглядом, и развивающегося с невероятной скоростью, это просто выводило из себя! Ни единого здравого слова о таких, как я. Ну как же так?
Так ещё, меня, словно мешок картошки, собрались притащить в этот храм боли и белых халатов.
«Заболевание», — говорили они.
Да какое там заболевание! У меня просто экзистенциальный кризис в памперсах! Как бы выразилась Наташа.
Конечно, были и свои плюсы. Я прилично пополнил свой словарный запас. Только вот толку-то? Я ведь могу лишь агукать, пускать слюни и бормотать что-то невразумительное себе под нос.
В общем, я угодил в мир, где магия — всего лишь ловкость рук, а телекинез — нервный тик.
Как мне вернуть мать? Одному Богу известно! Про подземный мир в интернете только сказки и небылицы. Ни порталов, ни бездн, ничего!
Я даже изучил, что такое портал. И то с сугубо научной точки зрения.
«Теоретически, — как же меня теперь бесило это слово! — Теоретически — возможно… Бред!»
В такси водитель, завидев меня, тут же принялся сюсюкать. Затем, ни с того ни с сего, врубил душераздирающую детскую песенку про трактор.
Я попытался испепелить его взглядом, заставить выключить это издевательство, но он лишь ухмыльнулся, решив, видимо, что мне нравится. Мать Бориса, сидящая рядом со мной на заднем сиденье, казалось, вообще не слышала этой пытки, хотя даже Борис нервно передернулся от звуков этой песни.
Женщина уставилась в спинку сиденья своими пустыми глазами. А чёрная пелена над её головой стала ещё более глубокой.
В больнице меня встретили запахом хлорки и обреченными взглядами других карапузов.
Один из них, явно страдающий от колик, издавал звуки, будто его пытают раскаленным утюгом. Я сочувственно вздохнул. У меня, конечно, кризис жанра, но у него хотя бы есть понятная причина для страданий.
Осмотр прошел быстро: щупали живот, заглядывали в горло, проверяли рефлексы.
Врач, молодая женщина с усталым взглядом, что-то торопливо записывала в карточку. Наверное, описывала мои особо выдающиеся газики.
Я попытался телекинезом сдвинуть её очки на нос, чтобы хоть как-то развлечься, но, видимо, из-за внутренних переживаний магия не хотела мне подчиняться.
Очки остались на месте, а врач лишь удивленно посмотрела на меня, решив, наверное, что я косоглазый.
Вердикт был предсказуем:
— Всё в пределах нормы, немного повышенное газообразование, побольше гулять на свежем воздухе.
Свежий воздух, ага. Вместо того чтобы медитировать в поисках ответа, как вернуть маму, я должен дышать этим выхлопным газом. Гениально!
А вот затем мы отправились обследовать мать Бориса. Тут ситуация была куда интереснее. Я бы даже сказал, сложившаяся ситуация заставила меня задуматься: как насчёт своих сил, так и насчёт магии в целом.
В приёмном кабинете стоял спертый воздух, пахло лекарствами и тихой безысходностью.
Мать Бориса, молчаливая и отстраненная, сидела на стуле, уставившись в одну точку. Врач был новым, но не менее подозрительным.
Пожилой мужчина с седыми висками и проницательным взглядом внимательно изучал её историю болезни.
Я молча наблюдал за происходящим из корзины, пытаясь уловить хоть какую-то информацию.
Когда врач начал задавать вопросы, женщина отвечала односложно, будто слова вытягивали из неё клещами. Её голос был тихим и дрожащим, а в глазах читалась глубокая печаль.
Черная пелена над её головой стала ещё гуще, практически непроницаемой. Меня охватило странное чувство: смесь любопытства и тревоги. Что-то здесь было не так.
Внезапно врач обратил на меня внимание. Он прищурился, словно пытаясь разглядеть что-то сквозь пелёнки и погремушки.
— А это кто у нас? — спросил он, кивнув в мою сторону.
Борис, до этого безучастно стоявший в стороне, оживился.
— Это… э… мой племянник, — замялся он. — Мы с ним гуляем, пока его мама в отпуске.