– Дай мне ребенка, – ревниво сказала Мариза, – ты держала его целых четыре минуты, Кларисса.
В апартаментах Магнуса и Алека шла вечеринка, а еще шла игра Передай ребенка. Все хотели его подержать. Саймон беззастенчиво старался выслужиться перед отцом Изабель, обучая Роберта Лайтвуда использованию таймера на электронных часах, и теперь Роберт вцепился в часы смертельной хваткой и тщательно их изучал. Очередь Роберта держать ребенка подходила через шестнадцать минут, так что он хлопнул Саймона по плечу и сказал: «Спасибо, сынок», – что Саймон воспринял как благословение встречаться с дочерью Роберта. Об утрате часов он не жалел.
Клэри отдала ребенка и откинулась спиной на софу между Саймоном и Джэйсом, софа опасно скрипнула. Саймон был в большей безопасности в покосившейся башне, но он предпочитал опасность, если при этом был рядом с Клэри.
– Он такой сладенький, – шепнула Клэри Джэйсу с Саймоном. – Мне так странно думать, что он теперь Алека и Магнуса. Я имею в виду, вы можете себе это представить?
– Не так уж это и странно, – сказал Джэйс, – в смысле, я могу представить.
Его высокие скулы пылали розовым. Он отодвинулся на край софы, когда Саймон и Клэри повернулись и уставились на него. Клэри и Саймон продолжали осуждающе на него смотреть, и это переполняло Саймона счастьем. Совместно осуждать людей было неотъемлемой частью дружбы. Потом Клэри подалась вперед и поцеловала Джэйса.
– Давай продолжим этот разговор лет через десять, – сказала она. – Может позже! Я пойду, потанцую с девчонками.
Она отошла, чтобы присоединиться к Изабель, которая танцевала под легкую музыку в центре окружавших ее поклонников, пришедших потому, что слышали, что она вернулась. В числе первых среди них была Марисоль, которая, как был уверен Саймон, решила стать Изабелью, когда подрастет.
Праздник в честь ребенка Лайтвудов шел полным ходом. Саймон улыбнулся, наблюдая за Клэри. Он помнил как пару раз из-за того, что рядом были другие девчонки, она предпочитала тусоваться с Саймоном. Было здорово, что Изабель протягивала Клэри руку, и Клэри взяла ее без промедления.
– Джэйс, – сказал Саймон, пока Джэйс смотрел на Клэри и улыбался. Джэйс вроде бы раздраженно посмотрел на него. – Помнишь, как ты сказал, что хотел бы, чтобы я мог вспомнить?
– Почему ты спрашиваешь меня, помню ли я что-то? – спросил Джэйс, он определенно был раздражен. – Не у меня проблемы с памятью. Помнишь?
– Я просто размышляю, что ты имел в виду.
Саймон ждал, давая Джэйсу возможность воспользоваться преимуществом над демонической амнезией и поделиться с ним еще одной фальшивой тайной. Вместо этого Джэйс стал выглядеть невероятно неловко.
– Ничего, – сказал он. – Что я имел в виду? Ничего.
– Имел ли ты в виду, что просто хочешь, чтобы я вспомнил прошлое вообще? – спросил Саймон. – Чтобы я вспомнил все приключения, которые у нас были и ту мужественную связь, которая между нами возникла?
Джэйс все так же имел неудобный вид. Саймон вспомнил, как Алек говорил, будто Джэйс был очень расстроен.
– Постой, это правда? – недоверчиво спросил Саймон. – Ты скучал по мне?
– Конечно же нет! – поспешно сказал Джэйс. – Никогда не стал бы скучать по тебе. Я, эм, говорил кое о чем конкретном.
– Окей. Так что такое особенное ты хотел бы, чтобы я вспомнил? – спросил Саймон. Он смотрел на Джэйса с подозрением. – Может укус?
– Нет! – воскликнул Джэйс.
– Для тебя это был особенный момент? – спросил Саймон. – Тот, который ты хотел бы, что бы я помнил?
– Запомни этот момент, – сказал Джэйс. – При первой же подходящей возможности, я собираюсь бросить тебя умирать на злодейском корабле. Я хочу, чтобы ты помнил почему.
Саймон улыбнулся себе.
– Нет, не бросишь. Ты никогда не бросишь меня умирать на дне злодейского корабля, – пробормотал он. В это время к покосившейся софе подошел Алек, и Джейс выглядел возмущенным тем, что он все слышал.
– Саймон, как правило, с тобой приятно поговорить, – сказал Алек, – но могу я перекинуться парой слов с Джэйсом?
– О, конечно, – сказал Саймон, – Джэйс, я забыл, о чем хотел с тобой поговорить, но теперь я точно это вспомнил. Мы с Алеком немного поговорили о нашей с ним проблеме. Ну, ты знаешь, о той, про которую ты мне рассказал. Ужасная тайна.
Золотистые глаза Джэйса опустели.
– Ах, – сказал он.
– Ты считаешь себя весельчаком, да?
– Похоже, вы оба немного злитесь на меня, и сейчас, пожалуй, не время себя хвалить, – медленно сказал Джэйс, – но честность вынуждает меня сказать да. Да, я считаю себя весельчаком. «Вот идет Джэйс Эрондейл», – говорят люди, – «Убийственно остроумный. Это бремя, которое Саймону никогда не понять».