К постам его не подпускали очень и очень долго, справедливо считая, что дешевле держать Генку на привязи у тумбочки, вечным дневальным. Оно спокойней и надежней, да и боец глазах все время. На тумбочке Генка и «состарился».
Часть снова зажила спокойной размеренной, боевой жизнью. А в авиации по-другому и не бывает.
***
Одной из длинных зимних ночей, когда на построении единственным источником света были уличные фонари, главный герой повествования в полудреме услышал как часы начили "отбивать" очередной час. Машинально посчитав, он с ужасом обнаружил что уже восемь утра. Одевшись с такой сноровкой, которой был бы доволен любой ротный, офицер выскочил на улицу и замер... Беззвучно падал снег, вязкая тишина нарушалась лишь глухо брешушим вдалеке псом, а главное, что в обозримом пространстве не наблюдалось ни одной живой души. Только в этот момент он приподнял рукав шинели и поглядел на наручные часы, которые показывали начало пятого...
Расследование, проведенное по возвращении домой, быстро восстановило картину прошествия: в 4 часа ночи, настенные часы откуковали положенные четыре раза, а попугай, подаренный дочери, повторил. Скорее всего это был не первый подобный опыт говорящей птици, уж очень правдоподобно у нее получилось, но именно в этот момент хозяин не спал.
***
***
Из американского НПП:
"при вынужденной посадке с подбором в темное время суток... на высоте 50 метров включить посадочные фары. Если то, что вы увидели внизу, вас не устраивает - выключить посадочные фары!"
***
Дело было на одном из учебных аэродромов, на котором проходило летную практику (проще говоря, первоначальное обучение) очередное поколение курсантов одного из авиационных училищ. Надо сказать, что процесс обучения курсантов летному делу — процесс творческий, при этом невероятно яркий, изобилующий невероятными приколами, основанными на неимоверной серьезности процесса, с одной стороны, и неисчерпаемым источником анекдотических ситуаций, с другой.
Так вот, даже если курсант на земле подготовлен на "пять", — в воздухе (первое время, естессно) это все равно двоечник, ибо воздушная обстановка диктует свои законы. Задача инструктора — сократить до минимума время, потребное на то, чтобы курсант преодолел "эффект опупения" и начал более-менее внятно в полете соображать.
Короче, история вот какая. Одному (весьма темпераментному) инструктору попался в группу курсантик очень ближнего (по нынешним меркам, зарубежья), весьма тормознуто воспринимающий летную науку. При этом инструктор, недавно пришедший из истребителей и преподававший первый год, сам еще не обвыкся в кабине нового для него самолета (что в принципе, для нормального летуна не проблема, настоящий летчик все равно делает свою работу в конечном итоге правильно — инстинкт, наверно). Так вот, этот день явно был "не его", "тормозящий" курсант явно вывел его из себя, за лексикой он, по обыкновению, не следил, и при этом постоянно путал на штурвале кнопки.
Надо сказать, что в самолете на штурвале у летчиков имеется рядом две кнопки: одна для радиосвязи с Руководителем полетов — РП (и со всеми остальными тоже), а вторая — для разговоров внутри экипажа, называется СПУ — самолетное переговорное устройство. Все, что говорится в кабине, — слышно только экипажу, а прочая говорильня типа "разрешите взлет", "к первому 300" и т.д. — слышат все, у кого включена радиостанция и
установлена данная частота. Плюс к этому на стартовой площадке, где, по обыкновению, курят, ожидая своей очереди, курсанты, инструкторы, обслуга и прочий аэродромный народ, установлен громкоговоритель а-ля "в бой идут одни старики", чтобы, так сказать, атмосфера ощущалась, плюс на столе (а также в машине) у командира полка такой же, а также у оперативного дежурного, у диспетчера авиаузла, у начальника связи, у группы объективного контроля, у черта лысого, и т.д. и т.п., не считая тех, кто также в это время на своих бортах бороздит просторы великого и могучего воздушного океана.
Так вот, уж не знаю, чего там у них в полете происходило, но мы, сидящие на стартовой площадке, слышали это так (почти дословно):