Саша-повар разливает всем по мискам вкусную, с дымком и угольком, уху из 2 сортов красной рыбы и нескольких видов крупы. С овощами на Чукотке напряженка, но луковица в котелке плавает. Молча хлебаем, заедая душистым, с пригоревшей корочкой, заставским белым хлебом. Жора первым опустошает миску: «Сколько вас ждать можно? Шило греется и киснет». Дохлебываю уху через край, отдаю повару миску, в которой вскоре появляется несколько кусков рыбы и пара молок.
- Саша, поел? С нами по стопарику дернешь? Только, чтоб без залетов.
Солдат сглатывает слюну, глядя на истекающую слезой бутылку, долго борется с собой, потом кивает. Вскакивает, смотрит вдоль колеи прибрежной дороги в сторону заставы, садится и снова кивает.
- Не бойся, мой экипаж не сдаст, ты, главное, закусывай и лишнего не пей, чтоб не развезло.
- Да-а, 100 грамм не стоп-кран. Дернешь - не остановисси, - Гена так и сыплет сегодня цитатами.
- Ну, давайте, за работу. И заставе помогли, и сами порадовались.
Сдвигаем кружки, чокаясь. Глотаю холодную влагу, на лицо выступают слезы, в носу щиплет. Вгрызаюсь в душистый хлеб, потом занюхиваю куском рыбы. Осипшим голосом: «Ну Саня, ну Парамон, воды пожалел, что ли?»
- А шило я тебе куда дену, на землю вылью, чтоб воды по твоему вкусу долить?
- П-предупреждать надо.
- Привыкай.
- Я то что, вы на нашего повара гляньте, уб-бийцы.
Солдат Саша пучит глаза, пытается кашлять, дышать и нюхать хлеб одновременно. Я решительно отбираю у Парамона пузырь, беру свою кружку и иду к ручью. Сзади слышны могучие шлепки Жориной длани по хилой солдатской спине. «Последний дух ведь выбьет», - думаю про себя, сбегая по склону. На Чукотке в тундре можно пить прямо из ручьев, бегущих по камням, покрытым извечной буро-рыжей железистой коркой. Поэтому просто поднимаюсь по течению выше места разделки и пополняю пузырь до приемлемой градусности. Выпиваем еще по маленькой за мастерство повара, после чего Жора решительно наливает ему в кружку чай: «Ладно, хватит, ни тебе, ни нам скандал не нужен». Коля достает из подмышки раскаленный аккумулятор, подсоединяет к «Айве», связывается с заставой.
- Минут через 30 будут, с бочками.
Не торопясь, пьем чай с хлебом, густо намазанным свежей икрой (масла нет, естественно), курим, мимоходом подкалываем друг друга, снимаем куртки, снова наливаем чай. Пьем, щурясь на солнце, как коты. Комары почему-то не замечаются. На душе сыто, спокойно и лениво.
В той же неге и легком трансе разгружаем пришедшую заставскую шишигу, закатываем в нее полные бочки, забираем хлеб, сахар, соль, свежие аккумуляторы. Шишига, надрывно завывая и покачиваясь на кочках, исчезает в тундре.
Далее второй акт. Ловим, порем, солим, курим. Часам к семи - восьми вечера выдыхаемся. Рождается здравое предположение: «по стопарю». Закусываем холодной рыбой. После третьего стопаря рождается не столь здравое предложение: «а давайте искупнемся». И вскоре шумная ватага скатывается вниз по склону, на ходу теряя одежду, после чего прямо в трусах (Жора в необъятных семейниках, у Парамона фасон тот же, размер поскромнее) кидается в море. Оказывается, профиль дна в Анадыре похож на прибалтийский. Заходишь по пояс, потом выходишь по колено, снова заходишь по грудь, выходишь по пояс... Я просек фишку на первом повышении дна и, быстро и с воем окунувшись, кинулся на берег. Группа более толстож... кожих моржей гордо удалялась в лучах заходящего солнца, повизгивая и брызгая друг на друга водой. Потом было много смеха и радости при отжиме трусов, когда раздухарившийся экипаж принялся... э-э-э... меряться пиписьками. Замерзшими. Так что разницу в размерах могли заметить только сами владельцы хозяйства. Я, гордо покуривавший в сторонке уже в штанах, майке и берцах, остался несравнённым и, в каком-то смысле, несравнЕнным. Вечереет. По берегу разгуливают, переваливаясь и рыгая, сытые чайки
- Ну что, Георгич, - нахально заявил Царь, - неплохо бы после моржевания и погреться.
- Завтра вылет, - командир посмотрел на часы, - да и машина скоро придет.
- Ну, Георгич, холодно же, - взмолился Парамон, - а машина подождет, на крайняк, пешком дойдем, не заблудимся. Ночью, вон, как днем светло.
- Ладно, - сжалился командир, - наливай. Гена, не забудь завтра вылет на час перенести. Разок можно.
***
Звездный миг
или воспоминания о мусоре