Нас окружает мир, который мы создали своими руками, мир вещей. И этот мир живет по своим странным законам.
Вот, например - канцелярский мусор.
Перед началом каждого семестра я проводил в своем рабочем столе субботник, выгребая из ящиков горы планов, расписаний, рапортов студентов, отчетов по лабораторным работам и плохо отрисованных карт, но каждый раз эта канцелярская скатерть-самобранка заполнялась вновь. Под снятым бумажным дерном обнаруживались неожиданные предметы, вроде радиоламп, магнитиков, осциллографических щупов и цветных фильтров для сигнальных лампочек. На материковом базальте дна ящика валялась всякая мелочь, вроде скрепок, монет и предохранителей. Все это вытряхивалось в урну, но мусор неизменно восстанавливался. Каким образом он попадал в стол, было совершенно непонятно, возможно, он размножался партеногенезом.
Уже через пару недель с начала семестра при попытке выдвинуть перегруженный ящик стола, он с неприятным хрустом валился на колени, норовя острым фанерным углом зацепить самое дорогое.
Я думаю, что когда древнесоветский конструктор проектировал мой канцелярский стол, его под рейсфедер толкал Нечистый, потому что более сложной и уродливой конструкции я в жизни не встречал.
Ящики внутри тумбы жили своей сложной жизнью, и иногда без видимых причин валились друг на друга, а иногда, наоборот, намертво заедали. Причудливо изогнутые дюралевые профили, которые нужно было под сложными углами вставлять друг в друга, колесики из плохой пластмассы, самоотваливающиеся передние стенки... Один человек собрать советский канцелярский стол не мог, так как ему требовалось для этого минимум три руки и хвост, поэтому распавшиеся столы собирали всем миром.
Если все-таки удавалось вытащить все ящики, то в нижней части тумбы можно было найти давно потерянные и забытые документы.
Если выпустить канцелярский мусор из стола, то он начинал обживать преподавательскую, захватывая стол сотрудника, который был в отпуске (в академии, в госпитале).
Особенное, прямо-таки тропическое буйство мусора царило на чердаке кафедры, однако мусор секретный был отделен от мусора без грифа стальной дверью.
Весь секретный мусор кафедры числился за мной. Когда я, заступив на должность начальника цикла, впервые посетил хранилище грифованной техники, то почувствовал себя военным палеонтологом, обнаружившим гигантское кладбище доисторической аппаратуры. Из груд спецпредметов непонятного назначения подобно ребрам мамонтов торчали странно изогнутые волноводы и оскалившиеся обломанными директорами антенны «волновой канал», а под ногами клубками дохлых змей были свалены бухты кабелей и шлангов. Вдоль стен громоздились пирамиды добротной военной тары, перевязанные проволокой стопки рефератов, плакаты со схемами давно забытых изделий и чудовищный кульман с противовесом рейсшины из литого чугуна. Больше двух шагов от двери сделать было невозможно, потому что дальше пришлось бы лезть по опасно шатающимся грудам приборов.
Постепенно с помощью студентов-дневальных я стал наводить в хранилище порядок, продвигаясь вдоль склада. Чем дальше от входной двери, тем старше становились обнаруженные и очищенные от пыли артефакты. Там были шедевры угрюмого, военно-промышленного дизайна, окрашенные молотковой эмалью и эмалью типа «муар».
Некоторые приборы я даже пытался заставить работать. Щелкали массивные, с рифленым шариком тумблеры, зловеще-алым или грязно-зеленым начинали тлеть индикаторы питания, постепенно разгорались марсианским кирпичным цветом огромные лампы-самовары, конвульсивно подергивались стрелки индикаторов...
Однажды, когда я пробирался мимо какого-то прибора, из кармана брюк неожиданно вырвалась связка ключей на цепочке и, подрагивая, повисла под странным углом. Оказалось, что ее удерживал небольшой, но могучий магнит, притаившийся в приборе. Именно тогда, томимый нехорошим предчувствием, я позаимствовал на цикле гражданской обороны дозиметр, и обследовал каптерку...
Помню, один прибор меня здорово озадачил. Перед включением питания в огромный радиосундук для чего-то требовалось залить примерно полведра воды. Рассмотрев размеры фланцев торчащих из него волноводов, и прикинув прокачиваемую мощность, я устрашился и приказал отодвинуть прибор подальше.
Особенно мне нравилось разглядывать содержимое ящиков. По больше части там хранились пачки дипольных отражателей разных размеров. Их приволок на кафедру завлаб, которого наш шеф на свое горе взял на работу из управления тыла ВВС, надеясь на улучшение снабжения кафедры.