И тут Леху захлестывают эмоции. Он осознает, что никогда больше не бегать ему по бетонке, не разгребать сугробы в человеческий рост, чтобы открыть створки укрытия, не закусывать технический спирт снегом, не отправлять в небо свою ласточку. По его шеке катится скупая мужская слеза. И падает прямо на командира. Тот поднимает глаза на Леху: Ты чего? - крайне удивленно вопрошает он подчиненного, естественно, абсолютно не в курсе дембеля и связанных с ним эмоций. И тут Леха выдает фразу, ставшую крылатой и притчей во языцах на долгие годы: "Прощайте, товарищ полковник!!!" Глаза летчика округляюся. Дальше следует немая сцена. О мыслях, промелькнувших в голове тов. полковника, можно только догадываться. После непродолжительного раздумья он выключает двигатель, отстегивается, вылезает из кабины и, провожаемый удивленным Лехиным взглядом, быстро идет к руководителю полетов. Полеты в тот день к великой радости тех. состава забили. То есть весь полк отдыхал. А Леху после долгих и обильных проводов отправили домой на дембель.
***
От лееров!
Коллеги посоветовали из обсуждений вставить в текущий, что и, правда со значительным опозданием, предварительно подгладив и подмазав, вставляю.
Самое начало знойного июльского вечера. Пятница. Крым. Саки. Испытательная платформа, имитирующая посадочную палубу корабля (для испытаний и обучений при посадке и взлете вертолетов и самолетов-вертикальщиков). Группа испытателей из Владимировки в форме ВВС (зеленой с голубыми "вкраплениями") вместе с представителями промышленности проводят испытания. Испытания идут успешно, впереди, по окончании оных, участников с обеих сторон ждут неплохие премии. По негласной договоренности между военными и промышленностью ход испытаний по возможности не форсируется. Рядом ласково плещется теплое море, лепота... Скоро «утомленное солнце будет нежно с морем прощаться...» Впереди два выходных дня (МАП-овцы - члены профсоюза и ущемлять их законные права на еженедельный отдых нельзя, а без них служивые испытаний не проведут).
Ощущение предчувствия того, что на три вечера, два дня и три ночи можно будет снять с себя жаркую военную форму и слиться с толпами безмятежных отдыхающих, среди которых большинство составляют молодые и среднего возраста женщины всех типов красоты, бесстыдно оголившие свои посмуглевшие прелести, наполняют души офицеров, от молодых лейтенантов до седеющих подполковников, тихим, почти первобытным, восторгом радости бытия. Группа, большинство которой составляют офицеры, отошла перекурить перед концом рабочего дня к краю платформы. В это время раздается голос из «матюгальника»: "От лееров!". Народ продолжает мечтательно курить. Настойчивый голос повторяет: "От лееров!". Народ курит дальше. Все расслабленны предвкушением выходных, не разговаривают, а молча затягиваются и выпускают дым. Странные они эти моряки! Вечно у них на стоянке, т.е. как они там ее называют, в акватории, какие-то свои заморочки, свои словечки, ... камбузы, гальюны, склянки... Команда повторяется еще раз. Господи! Ну что они так громко кричат! Сбивается лирический настрой, начинают приходить мысли, что все в этом мире когда-то и неизбежно кончается, что еще несколько дней и самолет унесет тебя от всей этой идиллии в удушающую жару астраханских степей, где не считаясь с личным временем и забыв про выходные, придется денно и нощно оформлять отчеты об испытаниях ...Ну леера какие-то и хрен бы с ними, орут понимаешь, докурить и понаслаждаться видом моря мешают...
Следующая «морская» команда, после непродолжительной паузы и легкого покашливания была такая: "Эй, вы, зеленые, отойдите от забора!"
***
Страх.
Давным-давно, в далёких ныне 70-х годах прошлого века, в мифическом полулегендарном государстве СССР, я жил в Крыму, а учился в школе N12 города Керчи. Наш класс образовывал пионерский отряд им. Героя Советского Союза ... э-э-э... совсем одолел, склероз проклятый... Кажется, Логунов была его фамилия, но не уверен, в и-нете не нашёл данные на такого ГСС. Но пусть он так и будет в рассказе под этим именем. Этот герой-лётчик проживал там же в Керчи, мы приглашали его на торжественные пионерские сборы, повязывали ему красный пионерский галстук, а он нам прочувствованно рассказывал о героических военных свершениях.
А через много лет, уже после армии, я работал в той же Керчи водителем железно-рудного комбината. А Логунов, как оказалось, будучи уже пенсионером, работал в том же гараже автомехаником. И вот, как-то вечером, после смены, сидели мы с ним в компании в гараже, выпивали, натурально. Поддав с устатку, он часто вспоминал войну. Хорошо понимаю его. Именно там, на войне, остались его самые насыщенные и наполненные дни.