Полковник достал из кармана лекарство, положил таблетку под язык. Но во рту было сухо и таблетку пришлось проглотить. Он осторожно откинулся на спинку кресла, потирая правой рукой немеющую левую.
- "Вышка", я Ноль первый. Цель наблюдаю.
- Ноль первый, "Вышка". Работайте.
- Понял, "Вышка", выполняю.... Есть высокое... есть захват... пуск! Первая - пошла. Промах. Есть захват... Пуск! Вторая пошла! Есть! Поражение! Наблюдаю поражение, пошла вниз мишень, вниз пошла, падает, как поняли?
Полковник резко повернулся в сторону ОБУ. Внезапно оператор мишени выкрикнул:
- Управление нарушено! Снижение... пикирование... Нет управления!
В зале управления наступила тишина, все молча смотрели на полковника.
Со своего места поднялся председатель комиссии, пожилой генерал, и подошел к полковнику:
- Ну что ж, поздравляю вас, испытания окончены. Успех, несомненный успех. Я думаю, у комиссии не может быть двух мнений, на всех станциях будем делать вашу доработку, девять промахов из десяти - это замечательно!
- Не может быть, - невпопад ответил полковник.
- Простите, чего не может быть? - удивился генерал.
- Поражения.
- Ну-у-у... еще как может! - отмахнулся генерал. - Ведь мы все-таки имеем дело с вероятностями, не жадничайте, и так эффективность вашей помехи убедительно доказана.
- Извините, товарищ генерал, - упрямо повторил полковник, - поражения быть не могло. Надо найти ракету. Она практическая, следовательно, полностью не разрушена. Надо ее найти. Пусть дадут людей, я объясню, что искать. Если вы не согласны, давайте звонить в Москву, пусть они дадут команду на поиски, я должен понять, в чем дело.
Генерал взглянул в лицо полковника, и, вероятно, что-то заметив, встревожено спросил:
- Вы хорошо себя чувствуете? Может, вызвать врача?
- Спасибо, нормально. Все-таки как решим с поиском?
Генерал поморщился, махнул рукой и потянулся за телефоном.
Полковник сидел на КДП. Расчет боевого управления, выключив аппаратуру, давно ушел, уехали члены комиссии, спустился вниз председатель. В зале управления было тихо, только в углу, стараясь не шуметь, возился дежурный солдат-телефонист, испуганно поглядывая на странного офицера.
Полковник застывшим взглядом смотрел на блестящую, изогнутую ручку телефонного коммутатора, но видел не ее, а страницы расчетов, схем и временных диаграмм. Ошибки не было, ракета не могла попасть в мишень. Но она попала! И мишень, потерявшую управление, пришлось подорвать. Почему? Почему? Почему...
В висках звенело. Рваные остатки мыслей кружились беззвучным, бессмысленным водоворотом, а в голове назойливо звучала детская дразнилка:
Тили-тили, трали-вали,
Ты дурак, а мы не знали!
Парам-пам-пам! Парам-пам-пам!
И от этого бессмысленного "Парам-пам-пам!", которое, как испорченная пластинка крутилась и крутилась на одном месте, подступала дурнота, сердце сжимало все сильнее и сильнее, боль раскаленным шилом входила под лопатку.
- Это ничего, - думал он, - это от нервов, усталости и жары. Когда я успокоюсь, все пройдет, так уже было много раз...
Парам-пам-пам!
Парам-пам-пам!
Через три часа поисков внизу под тяжелыми шагами загудела лестница, грубо сваренная из котельного железа. В зал управления поднялся председатель комиссии и зам начальника полигона, у которого, вероятно после генеральского нагоняя, лицо шло красными пятнами.
Генерал бросил фуражку на стол, долго вытирал лоб и шею платком и, не глядя на полковника, сказал:
- Нашли мы все-таки вашу ракету ... ну, то есть конечно то, что осталось от ракеты... И мишень тоже нашли, она почти рядом упала. Так вот, оказывается, на последней ракете стояла инфракрасная головка... Идиотская случайность... мы, конечно, разберемся, как это могло произойти... номера мы сверили, так что теперь ошибки нет. Ракета, очевидно, попала прямо в сопло двигателя мишени, поэтому она и потеряла управление, а помеха действовать на нее не могла. Скажите, как вы догадались?! Ведь вы были так уверены...
Парам-пам-пам!
Парам-пам-пам!
Полковник, не поднимаясь с кресла, посмотрел на генерала и равнодушно пожал плечами. Потом положил руку на левую сторону груди и прислушался к себе, ожидая, что боль утихнет.