Я даже подумал, что в этом случае французский язык был бы много уместнее. Но доводить эти мысли до Елены опасался, так как это мое предложение могло быть принято.
Деньги выигранные в подпольном тотализаторе, разлетались с космической скоростью. Я, еще в 1960 году, разделил эти деньги примерно на три равные части: одну часть положил Сане на депозитный вклад до достижения им совершеннолетия, на вторую часть денег закупил (с приличным избытком) строительные материалы для достройки дома, а третью положил на несколько счетов в различные сберкассы. Подумав, я решил, что не стоит зря »собак дразнить», а именно служащих сберкасс крупной суммой денег у молодого парня.
Вскоре траты на дом потребовали денег положенных на счета и они стали иссякать — милый дом поглощал деньги быстро и в больших количествах. Пришла пора подумать о припрятанном золоте, хотя и очень не хотелось с ним связываться. Но не выкидывать же его и вообще я не Деточкин, даже наоборот — натуральный бло… бандит в прошлом будущем.
Материалы, оборудование и реактивы для переработки золотого шлиха в золотые слитки я постепенно натаскал с работы. А теперь в цоколе дома, наряду с планируемой сауной, оборудовал маленькую… ювелирную мастерскую. В ней я подготавливал оборудование для литья металлов, обработки поделочных камней и огранки полудрагоценных кристаллов. Баловался я этим еще в бывшей реальности — хобби такое было у меня. Саня был в курсе моих задумок и сгорал от нетерпения, а как же — смотреть за добротной работой иногда лучше, чем за текущей водой и огнем.
Я рассчитывал организовать сбыт ювелирки, исключительно, среди своих. Чтобы можно было и своим людям услужить, и цену держать удовлетворительную. Пусть она и будет ниже средней розничной. Но при этом возрастала вероятность попасться в поле зрения правоохранительных органов. Нужен был надежный посредник. Я решил свои самопальные ювелирные изделия оформлять под контрабанду из Европы, Востока и Индии (там вообще самопала — море).
Как я уже отмечал — баловался я ювелиркой еще в той реальности и совсем не ради денег — делал презенты друзьям, подругам. В бывшей моей реальности денег мне хватало и от бандитской деятельности. Обычный набор: азартные игры, пьянка, телки, сауна — меня не прельщали. Поэтому свободное время у меня занимали тренировки… по профессии и ювелирка. Инструмент у меня подобрался классный, но вот импорта почти не было. Все делал по собственным эскизам у отличных, еще советских мастеров. Это была высококлассная ручная работа и платил я им за нее — по совести. Может это им помогло в бандитские девяностые… хотя бы не много. Так, что и теперь не было проблемой, по памяти сделать эскизы и постепенно размещать халтурку среди производственных заданий сектора. А куда мне торопиться?
Для легального функционирования мастерской нужно было получить заказ на поделочные изделия от Художественного фонда СССР. Для последующей реализации этих изделий через салоны — магазины фонда. И тогда проблема легализации мастерской и моей работы будет фактически решена. У каждого есть свое хобби. Не так ли?
Заключить договор с Художественным фондом мне помогла Розалия Иосифовна Вайсберг — старший преподаватель производственного обучения у воспитанниц детдома. Естественно, что именно через нее я планировал, в дальнейшем, сбывать свои изделия из золота. Для Худфонда я сделал несколько авторских работ из бронз разной цветовой гаммы — прекрасно имитирующей и золото разных оттенков, и серебро. Идеи авторских работ я украл из будущего своей реальности, что неоднократно делал в том самом будущем. Се ля ви — ремесленников много, а художники наперечет.
Саму идею изготовления безделушек, на продажу через Худфонд, я реализовал благодаря Михаилу, уже преподавателю МГИМО. У него, по моему, везде были друзья–приятели. Есть такие легкие в общении люди, с которыми приятно и необременительно иметь дело. Даже, если это дело бывает очень серьезным. Людей, такого психотипа, обычно очень много среди профессиональных мошенников. Специфика профессии.
Миша меня привел в отдел декоративно–прикладного искусства одного из музеев Москвы и познакомил с сотрудником этого музея. Я снял оттиски с нэцкэ (миниатюрная японская скульптура), хранящихся в запасниках музея, прямо за столом на котором друзья праздновали свою встречу. Конечно, стол им »накрыл» я, но мне пришлось уйти из подвала хранения запасных экспонатов и оставить Мишу с другом на малом празднике жизни. Ведь, быть за рулем — это тоже образ жизни.
Так я, некоторым образом, легализовал свою домашнюю мастерскую. И довольно неожиданно, нэцкэ отлитые из мельхиора, пошли на ура в художественном салоне. А так, как я отливал изделия на современном, для этой реальности, оборудовании, то за вечер я мог сделать приличный комплект изделий. Покапала денюжка и не малая.