От этих успокаивающих мыслей его отвлек истерический визг первого защитного контура (защита от крупнодисперсной космической пыли). Засранец начал стрелять! На поражение! В такой круговерти невозможно вести предупредительную стрельбу.
«Я-то думал, что он хочет меня ограбить, а сукин сын хочет зажарить мою печенку!» Когда Старуха с косой заглянула прямо в иллюминатор «Луженой глотки», решение пришло мгновенно. Очередной грациозный, как пируэт ледового танцора с утюгами вместо коньков, вираж на короткие секунды спрятал его за плавно кувыркающимся в пространстве километровым куском скалы. Ничего хитрого, по тому, как он заходил в такие виражи, преследующий его говнюк уже не раз точно рассчитывал невидимую ему часть траектории Тимми. Не ошибся он и в этот раз. Обогнув скалу он вырулил как раз туда, где секундами ранее, Тимми отстрелил свой грузовой модуль.
Мельком глянув, как коротко вспыхнул высвободившийся из обломков воздух, капитан «Луженой глотки» принялся отчаянно тормозить. Противная нервная дрожь распространялась от желудка по всему телу, к конечностям, через пару минут он не сможет удержать в трясущихся руках даже стакан с пивом. Успев сбросить скорость до безопасной, и передав управление автонавигатору, Тимми обмяк в кресле и невидяще уставился в потолок.
* * *
Конечно, компьютер был не виноват. Передавая ему управление, стремительно слабеющий после перенесенного адреналинового шока Тимми, никаких дополнительных распоряжений не сделал. Лишь стандартная прокладка курса. Курс и был проложен, с учетом полученных кораблем повреждений (не столько в результате стрельбы пирата, хотя и это имело место, сколько вследствие разухабистых пилотажных фигур, исполненных «Луженой глоткой» во время погони), плотности астероидного пояса, почти нулевой скорости на момент передачи управления автонавигатору и в соответствии со всеми рекомендациями и инструкциями, составленными для столь плачевных случаев. Граница астероидного пояса, которой во время погони Тимми собирался достичь за полчаса, согласно параметров проложенного компьютером курса, теперь находилась от него почти в трех днях пути. Первым порывом капитана было заблокировать в тупой железяке все ограничения и пересчитать траекторию и скорость, но успокоившись он рассудил, что находится не в лучшей форме, «Луженая глотка», судя по всему, чувствует себя и того хуже, а груз, превратившийся в маленькое облачко космического мусора, остался далеко за кормой. Так что он никуда не торопился.
Тимми заставил себя перекусить, затем поплелся в душевую кабину и стоя под бодрящими тугими струями прохладной воды, вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. «Вот идиот! Капсула!» - во время всей этой катавасии, которая, видимо, из-за капсулы и возникла, он совершенно о ней забыл. На ходу натягивая одежду на мокрое тело, Тимми помчался в багажный трюм. С момента загрузки капсулы на борт «Луженой глотки» прошло не так мало времени и если его невольный пассажир до сих пор не появился, значит он просто не в состоянии это сделать сам и нуждается в помощи. В подавляющем большинстве спаскапсул была лишь примитивная автоаптечка, не рассчитанная на помощь при тяжелых повреждениях. Обычно человека в капсуле либо находят быстро, либо не находят никогда, поэтому их оснащают не дорогущими медикомпами, а дешевыми автоаптечками, в которых, между прочим, есть и доза мягкодействующего яда для эвтаназии.
Тимми остановился перед серебристым овоидом. Теперь он определил, что этот аппарат – из дорогих. Впрочем, внешнее управление всегда было стандартным. Он открыл герметичную крышку панели внешнего управления и дал команду на вскрытие, но вместо ожидаемого шума заработавших сервомоторов, на мониторе панели появилась надпись: «Исполнение команды отсрочено на девять часов. Идет сеанс послеоперационной терапии». Тимми был поражен, в капсуле был не просто медикомп, а модель позволяющая проводить послеоперационную регенерацию. Такая терапия даже в клиническом стационаре была по карману далеко не всем, а уж оснастить подобными наворотами медикомп своей спаскапсулы мог только неприлично богатый человек. Груз ответственности за здоровье спасенного свалился с души капитана. Автоматика капсулы явно обладала возможностями большими, чем у бортовой медсистемы «Луженой глотки». Сейчас можно было спокойно отправляться отдыхать, ожидая, когда из капсулы появится желчный старикан стоимостью не менее миллиарда монет, вдвое более капризный и злобный против обычного из-за перенесенных потрясений.
«Может быть медикомп ампутировал ему язык и он не сможет брюзжать, а может его парализовало и он будет только лупать глазами и сосать через трубочку питательную синтетическую кашку», - не успев додумать эту перспективную мысль до конца, Тимми заснул беспокойным сном переутомленного человека.
* * *
- Доброе утро. Спасибо вам большущее, что вы меня спасли. Так страшно было, просто жуть! Но теперь все будет замечательно. Ой, а меня Лоттой зовут. Я помню, как на нас напали, а как в капсулу попала не помню совсем.
«И не мудрено», - подумалось капитану. Перед тем, как попасть в капсулу девчонка явно была тяжело ранена, ее ноги заканчивались аккуратными культяшками, медикомп ампутировал ей ступни.
А папа как обрадуется. Он у меня знаете какой? Ой, он сейчас наверное испереживался весь. Давайте свяжемся с ним, я сетевой позывной наизусть помню.
Не получится, мисс э-э Лотта. Мы в поясе астероидов.
Девушка болтала без умолку с тех пор, как минут двадцать назад медикомп позволил Тимми извлечь из капсулы своего пациента и вместо брюзгливой физиономии пожилого миллиардера появилось симпатичное веселое личико совсем молоденькой, не больше девятнадцати, девушки. Судя по всему говорливость не была следствием перенесенного стресса, а просто являлась неотъемлемой частью натуры беззаботного создания. «Да и чего ей печалиться. Скоро она попадет домой, а там, с деньгами ее папаши, она максимум через полгода будет бегать на новеньких клонированных ножках и даже шрамов не останется. Кстати, а кто же у нас папа?» Благородство благородством, но стоило подумать и о призовых деньгах за спасение. Тимми не нужно было быть пророком, чтобы предсказать себе тяжелые времена. Он потерял груз клиента. Плевать, что его стоимость будет возмещена клиенту страховой компанией, а действия капитана «Луженой глотки» были не только абсолютно законны, но и высокоморальны. Он нарушил закон бизнеса и теперь ему не стоит надеяться на хорошие заказы. Ему будут предлагать мелкотоннажные внутрисистемные грузоперевозки, заранее зная, что для судна такого класса, как его, это чистый убыток. К тому же «Луженая глотка» получила повреждения и этим ему предстояло заняться вплотную, как только он устроит свою нежданную пассажирку. Если повреждения окажутся серьезными, не стоит надеяться, что страховая премия по его дешевому полису покроет все расходы на ремонт. А фиксированные призовые выплаты за спасение от федеральных властей могли вызвать лишь смех, правда, в его случае, сквозь слезы. Так что богатому папе стоило тактично намекнуть, что любимая дочь, которую благородный господин Ойстерхаузер, рискуя жизнью, вернул в объятия убитого горем отца, стоит, безусловно, дороже любой, сколь бы то ни было огромной кучи монет и благородство вышеупомянутого господина не худо бы подкрепить сопоставимой с оным качеством суммой. К несчастью Тимми была известна масса примеров патологической прижимистости очень богатых людей. Лилит про таких говорила: «Они принимают деньги по курсу тысяча к одному, а отдают по курсу один к тысяче». Поэтому личность отца Лотты интересовала Тимми. Люди такого уровня достатка, как правило довольно известны и ему хотелось иметь представление, с кем придется иметь денежные дела, когда счастливая семья воссоединится.