– С утречком, солнышко, – поздоровался Дизель.
– Осталось всего два дня до Рождества, – пожаловалась я. – Два денька! И хватит вламываться в мою квартиру!
– Эй, я уже здесь. Ты дала Санте свой список? Ты была послушной девочкой?
С утра трудновато закатывать глаза, но я как-то умудрилась. Налив кофе, я прихватила пончик.
– Мило, что ты принес пончики, – сказала я. – Но Рекс заработает кариес на клыках, если слопает всю эту штуку.
– У нас прогресс, – заметил Дизель. – Ты уже не визжишь, увидев меня здесь. И не проверяешь кофе и пончики на предмет инопланетных ядов.
Я посмотрела на кофе и меня охватила паника.
– Я не подумала.
Полчаса спустя мы торчали в переулке, откуда хорошо был виден дом Бриггса. Сегодня коротышка собирался на работу. А мы собирались проследить за ним. Он приведет нас на игрушечную фабрику. Я отыщу Сэнди Клоуса, защелкну на нем наручники, а потом буду праздновать Рождество.
Точно в восемь пятнадцать с важным видом вышел Рэнди и залез в специально оборудованную для коротышек машину. Завел двигатель и выехал со стоянки, направляясь к Шоссе 1. Мы держались за две машины от него, не теряя из виду.
– Хорошо, – обратилась я к Дизелю. – Ты провалил левитацию и явно не способен сотворить молнию. Так какая у тебя специальность? И что за приспособы у тебя на ремне?
– Я же говорил тебе, что хорошо нахожу людей. У меня усиленное сенсорное восприятие. – Он сощурил на меня глаза. – Спорим, ты не думала, что я знаю такие длинные слова.
– А еще? Можешь летать?
Дизель вздохнул.
– Нет. Летать не могу.
Не проехав и мили по Шоссе 1, Бриггс покинул его, повернул налево и въехал в освещенный промышленный комплекс. Миновал три здания и остановился на парковке, примыкавшей к одноэтажному дому из красного кирпича в пять тысяч квадратных футов. Никакой надписи, объясняющей назначение здания. Единственный ориентир – игрушечный солдатик на двери.
Мы посидели, давая Бриггсу полчаса, чтобы войти внутрь. Потом пересекли стоянку и толкнули двойные стеклянные двери в небольшой холл. Стены были выкрашены в яркие желтый и синий цвета. Вдоль одной из них выстроились в ряд несколько стульев. Половина больших, половина маленьких. Граница приемной была обозначена столом. За ним стояла пара кубов. На одном сидел Бриггс.
Женщина за столом взглянула на Дизеля и улыбнулась:
– Что вам угодно?
– Мы ищем Сэнди Клоуса, – ответил Дизель.
– Мистера Клоуса сегодня нет, – оповестила женщина. – Возможно, я чем-нибудь помогу.
Бриггс вскинул голову, услышав голос Дизеля. Посмотрел на нас, и его лоб прочертили морщины.
– А позже он будет? – вступила в разговор я.
– Трудно сказать. У него свое расписание.
Мы покинули здание, я позвонила и попросила Бриггса.
– Не звони мне сюда, – возмутился тот. – У меня тут отличная работа. Я не хочу ее профукать. И я не собираюсь для тебя шпионить.
И повесил трубку.
– Полагаю, мы можем последить за зданием, – предложила я Дизелю.
Я хотела этого аккурат после протыкания глаза каленой иглой.
Дизель отодвинул назад сиденье и вытянул ноги.
– Я вымотался, – сообщил он. – Отпахал ночную смену. Как насчет того, чтобы первой заступить на пост?
– Ночную смену?
– Шандор с Кругом давненько орудуют в Трентоне. Я прошвырнулся по старым логовищам Круга, когда ушел от тебя, но ничего не откопал.
Он скрестил руки на груди и почти мгновенно уснул. В десять тридцать зазвонил мой сотовый.
– Эй, подружка, – сказала Лула. – Как дела?
Лула ведет делопроизводство в залоговой конторе. В прежней жизни она работала «про», но с тех пор внесла поправки в свое существование. Зато ее гардероб остался на прежнем уровне. Лула – большая женщина, которая любит бросать вызов тем, что покупает одежду меньше на два размера, чем надо.
– Да никак, – ответила я. – А у тебя?
– Думаю прошвырнуться по магазинам. Два дня до Рождества, а у меня пусто. Собираюсь в «Квакербридж-молл». Хочешь проехаться?
– ДА!
Лула проверила зеркало заднего вида, бросив последний взгляд на Дизеля, прежде чем покинуть стоянку у игрушечной фабрики.
– Мужик что надо. Не знаю, где ты их откапываешь, но так нечестно. Будто ты отрыла рынок, где в каждом углу красавчики.
– Вообще-то он супергерой, ну, что-то вроде.
– А то я не знаю. Спорим, у него и его мальчики супергеройские.
Лула говорила прямо как Бабуля. Мне не хотелось думать о «мальчиках» Дизеля, поэтому я включила радио.
– Мне надо вернуться и сменить его в три часа, – предупредила я.
– Черт те что, – возмутилась Лула, подъезжая к магазину. – Только посмотри на стоянку. Она битком забита. Эта мамочка полным полна. И где прикажете припарковаться? У меня только два дня на покупки. Я так не могу. И что с лучшими местами для инвалидов? Ты видишь хоть где-нибудь машины с инвалидами на этих самых местах? Сколько инвалидов, по их мнению, у нас в Джерси?
Лула кружила вокруг стоянки минут двадцать, но так и не нашла свободного места.
– Взгляни на эту крошку «сентру», задравшую нос на развалюху «пинто», – не умолкала Лула, крутя руль, чтобы пристроить передний бампер своей «файерберд» в нескольких сантиметрах от зада «сентры». – Ой-ой-ой, – чуть подавшись вперед, приговаривала она, – посмотри, как эта «сентра» двигается вперед сама по себе. Оглянуться не успеешь, вот тебе и место появилось. Глянь, как эта «пинто» выкатилась на проезжую часть.
– Ты не можешь вот так взять и вытолкнуть машину с ее места! – возмутилась я.
– Конечно могу, – возразила Лула. – Видишь? Я уже это проделала. – Лула закинула сумку на плечо, вылезла из своей «птички», примериваясь ко входу в молл. – У меня полно дел, – сообщила она. – Встретимся у машины в половине третьего.
Я посмотрела на часы: два тридцать. А подарок куплен только один. Перчатки папаше. Тут и думать не надо. Я дарю ему перчатки каждый год. Он на них рассчитывает. С остальными я потерпела фиаско: отдала Валери лучшие идеи подарков. В молле было столпотворение. Море покупателей. И нехватка продавцов. Товар весь уже захватали руками. И почему я откладывала до последнего момента? Почему я каждый год наступаю на одни и те же грабли? В будущем году закуплю подарки в июле. Клянусь, так и сделаю.
Мы с Лулой подошли к ее машине одновременно. У меня маленький пакетик с перчатками, а Лула волокла набитые до отказа и готовые лопнуть четыре огромные сумки.
– Ого, как ты удачно отоварилась, – восхитилась я. – А у меня только перчатки.
– Черт, я даже не знаю, что в этих сумках, – поделилась Лула. – Я просто кидала все подряд с полок, что ближе к кассе. Наверно, позже разберусь. Все всегда возвращают свое дерьмо обратно, поэтому неважно, что покупать.
Лула поехала к выезду, и тут, когда она приблизилась к краю парковки, ее глаза вспыхнули. – Ты не поверишь, – сказала она. – Они устроили здесь елочный базар. Мне позарез нужна елка. Я должна остановиться. Только на минуту. Добуду себе елку.
Четверть часа спустя у нас из четырехфутового багажника торчали шестифутовые елки. Одна Лулина. Одна моя. Мы перевязали крышку багажника пружинным шнуром и отправились своей дорогой.
– Хорошо, что мы увидели этот елочный базар. Ты тоже смогла купить себе елку, – радовалась Лула. – Нельзя праздновать Рождество без елки. Черт, как же я люблю Рождество.
Лула надела белые меховые сапоги до колена, в которых была похожа на снежного человека. А зад упаковала в красные эластичные брюки в обтяжку, на которых волшебным образом переливались золотые блестки. Еще на ней был красный свитер с аппликацией в виде рождественской елки. А сверху жакет из крашеного в яичный цвет кролика. При каждом движении Лулы с жакета сыпались желтые пушинки и кружились в воздухе, как пух одуванчиков. Позади нас в желтом тумане исчезала площадка с елками.