Он покачал головой, вслушиваясь в мирное гудение лампы и сердцебиение Тессы. Учащенный ритм безошибочно указывал на то, что женщина нервничала куда сильнее, чем хотела показать.
И всё же: храбрость или глупость?
Его мозг всё еще обрабатывал вероятность угрозы, когда прозвенел таймер. Мужчина шагнул к микроволновке, вынул кружку и сделал глоток.
Тесса нахмурилась, но он это проигнорировал:
— Нам всем нужна кровь, чтобы поддерживать жизнь, Тесса. Даже людям.
— Да. — Выдохнула она и смело посмотрела ему в глаза, словно пытаясь доказать, что её не беспокоит вид того, что он пьет. — Полагаю, вы правы. Просто…
— Вам было бы легче, введи я её себе внутривенно?
— Да.
— Что ж, я тот, кто есть. Причем слишком давно, чтобы теперь за это извиняться.
— А я этого и не просила.
Не словами. Он читал это в её глазах. В бездонных голубых глазах, которые смотрели на него и видели в монстре человека, пока он сам не напоминал ей об обратном. Грейсон пожал плечами и двинулся в сторону эркерного окна с видом на двор и темнеющий вдали лес. Он решил сменить тему, переведя разговор на малозначимые вещи:
— За прошедшие годы здесь почти ничего не изменилось. Вы, кажется, говорили, что недавно приобрели этот дом.
— Несколько месяцев назад. — Она неслышно подошла к нему. — Впервые увидев этот дом, я сразу же поняла, что хочу здесь жить. Словно это было моё место, которое давно ждало меня. — Она протянула руку и коснулась запотевшего холодного стекла, оставив на нем влажный след. — Как бы нелепо это ни звучало, но я тогда почувствовала, что наконец-то обрела свой дом.
— Это хорошее место, — сказал Грейсон, никак не прокомментировав её короткое откровение. Хотя прекрасно понял, что она хотела этим сказать. Он чувствовал то же самое, когда впервые увидел этот участок. Огромные бескрайние просторы незанятых земель. До ближайшего соседа почти двадцать миль. Они тогда жили уединенно, полагаясь лишь на свои силы.
До той самой ночи.
Догадавшись, что мыслями он снова вернулся в прошлое, Тесса спросила:
— Что произошло? Я имею в виду…
— Я знаю, что вы имели в виду. — Он отпил еще горячей крови, смакуя густой, богатый вкус, ощущая, как живительная влага скатывается вниз по пищеводу. Весьма символично, что ему понадобилось ощутить привкус крови во рту, чтобы рассказать эту историю.
— Это случилось в Рождественскую ночь.
Его голос звучал холодно и отстраненно, словно он рассказывал о том, что произошло с кем-то другим. И, черт побери, в этом была немалая доля истины. Всё произошло так давно, что между человеком, которым он тогда был, и существом, которым стал, не осталось ничего общего.
— Незнакомец постучал в нашу дверь. Замерзший. Истощенный. Почти что при смерти, и я не знал, доживет ли он до утра. Я втащил его внутрь.
Воспоминания Грейсона были такими яркими. Ароматы. Звуки. Плач младенца, мягкий напевный голос жены, смех сына. Хотя минули десятилетия с тех пор, как он попал в свой персональный ад:
— Мы отогрели его. Накормили. Хотя это была не та пища, в которой нуждался наш «гость».
Грейсон поймал её взгляд и не отпускал, заставляя заново пережить ту страшную ночь вместе с ним, подчиняя разум, чтобы картинки прошлого, виделись Тессе столь же яркими и реалистичными, какими они представали перед ним.
— Первой он убил мою жену. Один единственный укус — и её не стало. Я пытался бороться с ним, но вампир был слишком силен. Я помню жажду убийства в его глазах и ощущение клыков, вонзающихся в мою шею. Очнувшись следующим утром, я понял, что почему-то выжил. Хотя все остальные были мертвы.
Прошла пара минут прежде, чем Тесса пошевелилась, на секунду прикрыла глаза и тихо произнесла:
— О, Боже. Грейсон…
— Конечно, он мог бы убить и меня. Но по какой-то прихоти решил обратить. Возможно, чтобы проснувшись, я обнаружил, что он оставил после себя. Чтобы я жил, зная, что все, кто был мне дорог, теперь мертвы.
— Но вы не могли этого знать. Когда заносили его в дом — вы не могли этого знать.
Он отверг предложенное сочувствие, отмахнулся, будто не слышал в её голосе ни горя, ни страдания:
— Именно это я и пытаюсь вам втолковать. Никто не может этого знать. Вот вы, например, хозяйка гостиницы. Думаете, вампиры никогда не останавливаются в отелях? Или вы верите, что они живут в подземельях и спят в гробах?
— До встречи с вами я вообще не знала, что они существуют!
— Верно. Не знали. Да вы не узнаете вампира, даже появись он у вашей двери. — Он коротко, зло хохотнул. — Ну точно, так оно и есть. Вы же не почувствовали во мне угрозы. А напротив, пригласили в свой дом. Хотели позаботиться обо мне.
— Вы приняли сострадание за слабость, — возразила она. — А это не так.
Она всё еще не понимала. Грейсон чувствовал, как изнутри поднимается волна гнева вот-вот готовая захлестнуть его. Тесса не могла — или не хотела — видеть подстерегающую её опасность. А это означало, что для неё угроза была куда серьезнее, чем для других.
— Да вы просто находка для вампира. Ведь большинство из них безжалостные убийцы. Их не интересует создание себе подобных и принятие их в наш род. Все, чего они хотят, это пить кровь и убивать. Позади них тянется шлейф из боли и страданий, но они идут дальше, даже не задумываясь об этом. Вам просто тупо повезло, что я дал зарок не трогать людей. Иначе, — он прервался и сделал еще глоток, — как бы попроще выразиться: вы стали бы чертовски хорошей закуской, Тесса.
Её глаза сузились.
В мгновение ока, он отставил кружку, схватил её за руку и крепко сдавил:
— Не все из нас заслуживают вашего сострадания, Тесса. Вы не желаете этого видеть — что ж, это ваше дело. Но так как в эти края вслед за мной мог последовать кто-нибудь из моих соплеменников, вы будете беспрекословно меня слушаться, пока я не удостоверюсь в обратном. Вы думаете, что ко всему готовы. Сумеете выстоять. Это не так. Человечество наивно полагает, что ему известно о Зле всё, а на деле никто из вас не имеет о нём ни малейшего понятия.
Затем, крепко ухватив её за запястье, мужчина махнул рукой в сторону окна, где за стеклом бушевала буря, и сказал:
— Там есть твари, что вьются и караулят вас, живут ради того, чтобы причинять боль. Те, кто не упустит ни одного удобного случая, чтобы нанести удар. Думаете, вы сможете его отбить? Или, быть может, выжить?
Её дыхание было учащенным и яростным. Тесса вырвала руку из захвата и впилась в Грейсона взглядом, в котором полыхал огонь. Ему это понравилось. По крайней мере, у неё был характер, и он знал, что с этим делать.
— А вы, видно, уверовали в то, что у вас эксклюзивный патент на страдания? Из-за того, что какой-то мерзавец убил ваших родных и оставил жить с памятью об этом?
Она со злостью изо всех сил ударила его обеими руками в грудь, однако Грейсон даже не шелохнулся. Еще больше взъярившись, Тесса прокричала ему в лицо:
— Думаете, вы такой один? Пусть вы первый встреченный мною вампир, но вас и сравнивать нельзя с моим первым рандеву с реальным злом. Поду-у-умаешь! Укус вампира. У людей тоже неплохо получается убивать, знаете ли…
Сейчас в её глазах была такая ранимость! Адская боль, которая, выплеснувшись наружу, коснулась и его, задев за живое. Однако Грейсон отказывался признать это.
— У человека для этого всегда имеются веские основания, — возразил он.
Она рассмеялась горьким рваным смехом:
— Вы так думаете? — Короткие темные завитки упали ей на лоб, и она резко тряхнула головой, откидывая их назад. — Я пять лет скрываюсь от мужчины — заметьте, человека — уверявшего, что он просто хочет любить меня.