Люсьен притянул ее голову и поцеловал в губы.
– Когда я в последний раз говорил, что люблю тебя?
– Несколько часов назад.
– Я свинья! Может, все-таки поможем Ли? Брак – это замечательное изобретение человечества!
– Помочь ему жениться без любви? В этом нет ничего хорошего, – решительно покачала головой Бет. – А когда я в последний раз говорила, что люблю тебя?
– Несколько часов назад.
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя…
Она снова поцеловались, кое-как добрались до постели и снова погрузились в чувственный вихрь. Уже засыпая, Бет пробормотала:
– Безутешная Вдова…
– Что?
– Если Ли и впрямь хочет жениться без любви, его надо познакомить с Безутешной Вдовой. Джудит Росситер так обожала своего покойного мужа, что, несомненно, сможет успешно противостоять чарам Леандра Ноллиса.
– Не будь ребенком, – пробормотал Люсьен. – Это на него дурь нашла… Со временем он образумится.
Но граф и не думал браться за ум.
После настойчивых уговоров он согласился на несколько дней задержаться в Хартуэлле и оказался образцовым гостем. Он был вежлив, любезен, предусмотрителен и знал, когда нужно вовремя удалиться.
Люсьен оказался прав, говоря о самодостаточности графа. Леандр шел по жизни, словно опытный царедворец – любезный, с изысканными манерами, сдержанный и хладнокровный.
Бет не удивилась, узнав, что прежде он служил дипломатом, как и его отец. Покойный граф Чаррингтон был известен способностью успокаивать разбушевавшиеся страсти и посвятил свою жизнь дипломатической карьере. Леандр явно унаследовал этот дар. Он родился в Стамбуле и воспитывался в разных городах мира, куда его семью забрасывала карьера отца. До восьми лет Ли ни разу не был в своей родной стране, Англии. Ему было уже двенадцать, когда его отдали в престижную частную мужскую среднюю школу Харроу.
Однажды, гуляя с Бет по саду среди пышных кустов роз, он признался:
– Не знаю, сумел бы я выжить в Харроу, если бы не Николас и не «компания повес». Понятия не имею, почему он взял меня в эту «компанию», но я глубоко благодарен ему за это. Я умел находить общий язык с королями и принцами любой страны, но совсем не знал, как жить бок о бок с другими мальчиками, и был вопиюще невежествен относительно обычаев и традиций Англии.
Был чудесный солнечный день, совсем не похожий на ноябрьский. Бет машинально обрывала с розовых кустов последние увядшие листья.
– Похоже, родители поступили не слишком осмотрительно, отправив тебя в Харроу таким неподготовленным, – сказала она графу.
– У меня были лучшие наставники. Я говорю на восьми языках, – отозвался он.
Бет заглянула в его глаза. Она ждала не такого ответа на свой вопрос. Всякий раз, когда разговор касался родителей, Леандр тут же ловко менял тему. Граф умел это делать превосходно, но и Бет была не промах. Она решила спросить прямо:
– Когда умер твой отец?
– Год назад, в Швеции.
– А мать?
– Тремя годами раньше, в Санкт-Петербурге.
Он не уклонялся от ответов на ее вопросы, но в голосе слышалась скованность. Неужели он всегда говорит о своей жизни в географических терминах? Вероятно, иных вех в ней нет.
Бет направилась к дому, на ходу стягивая перчатки.
– Полагаю, ты нечасто виделся с родителями в школьные годы. А где ты проводил каникулы? В Темпл-Ноллисе?
Граф распахнул перед ней дверь в дом.
– Нет. У моего деда со стороны матери был дом в Лондоне и поместье в Суссексе. А еще я гостил то у одного, то у другого товарища из «компании повес». Я всегда был у них желанным гостем.
Желанным? Скорее постоянным. Однако, подумала Бет, где же был его дом? Бет сама росла почти беспризорным ребенком в школе для девочек в Челтнеме, директрисой которой была мисс Мэллори. Но школа стала для Бет домом, потому что между воспитанницей и мисс Мэллори сложились доверительные отношения и искренняя привязанность. Был ли у Леандра Ноллиса хоть какой-нибудь дом?
Говорят, Темпл-Ноллис одно из красивейших поместий в Англии.
Граф остановился, и на его лице появилось отсутствующее выражение. Молчание затянулось и стало почти тягостным, но он все-таки сказал:
– Мой отец ненавидел это поместье и меня воспитал в том же духе. Темпл-Ноллис – глупая, никчемная и опасная причуда. Впервые я побывал там только в этом году, когда вернулся в Англию.
Граф слегка вскинул подбородок. На этот раз он сказал больше, чем хотел.
– Разве там не красиво? – выжидательно спросила Бет.
– Да, там очень красиво, – взял себя в руки граф. – Прошу меня извинить…
С этими словами он удалился.
Бет, задумчиво глядя на осенний сад, отправилась на поиски Люсьена и нашла его в конюшне.
– Послушай, что тебе известно о Темпл-Ноллисе? – спросила она мужа.
Осматривая копыта лошади, он даже не взглянул на жену. Грязный, в одной рубашке – Бет в который уже раз удивилась тому, как любят господа играть в конюхов.
– Темпл, говоришь? Кажется, его отец не любил это место, и они никогда туда не ездили. Они вообще очень мало жили в Англии, к тому же старый граф, дед Леандра, умер только в 1810 году или что-то в этом роде. Так что Темпл и не был их домом.
– Но рано или поздно Ли должен был унаследовать Темпл-Ноллис. Все его родные должны были бы стремиться к тому, чтобы он поближе познакомился с родовым гнездом.
– Насколько мне известно, дед изо всех сил старался оставить Ли у себя в Темпл-Ноллисе. – Люсьен закончил работу и выпрямился. – А почему ты об этом спрашиваешь?
– Он только что сказал мне, что был воспитан в неприязни к поместью.
– Это вполне возможно, – кивнул Люсьен. – Он всегда был скрытен в отношении своей семьи, и мне не хотелось заставлять его говорить больше, чем он считал нужным. Мои отношения с отцом тоже не отличались особой теплотой. – Он взглянул на нее с любопытством. – Знаешь что? Кажется, мы вмешиваемся не в свое дело. Чтобы стать выше этого, тебе не помешают несколько уроков греческого.
Бет отлично знала латынь, но никогда не учила греческий, поэтому Люсьен иногда занимался с ней. Однако в тот момент ей совсем не хотелось заниматься классическими языками.
– Надеюсь, я никогда не стану выше заботы о человеке. Твой друг несчастен, Люсьен, и нуждается в помощи, – сказала она.
– Похоже, ты права, – посерьезнел он. – Но я даже не представляю, чем мы можем ему помочь.
– Есть немало способов оказать помощь! К примеру, мы могли бы рассказать ему о Безутешной Вдове…
Люсьен подошел к ведру и стал мыть руки.
– Опять ты за свое! – буркнул он. – Он ничего не говорил о женитьбе с той самой ночи, когда появился в нашем доме. А если эта мысль все еще не оставила его, то миссис Росситер вряд ли станет подходящей кандидатурой. У нее двое маленьких детей, она все еще носит траур. К тому же она, должно быть, много старше Леандра…
– Вовсе нет! – возразила Бет.
Люсьен повернулся к жене:
– И сколько же ей лет, по-твоему?
– Она выглядит моложе меня… – задумалась Бет.
– Это потому, что у нее огромные глаза. Да ты сама подумай! Ее сыну уже одиннадцать!
– Господи, значит, ей уже почти тридцать, – вздохнула Бет. – А я-то уже решила, что этот вариант всех устроит… Она страшно нуждается в деньгах, хотя и слишком горда, чтобы признаться в этом. Я бы очень удивилась, узнав, что ее витавший в облаках муж оставил ей хоть гинею после своей смерти. Хотя миссис Росситер очень замкнута, но если Леандр действительно хочет жениться без любви, она бы подошла идеально.
– Кто это она?
Бет виновато обернулась и увидела у дверей конюшни графа.
– Прошу прощения, если невольно подслушал, – сказал он. – Но я не мог пройти мимо, услышав собственное имя. Насколько я понял, у вас есть для меня подходящая невеста?
Это было сказано с легкостью, за которой Бет почувствовала серьезную заинтересованность. Что бы ни двигало Леандром Ноллисом, это не был преходящий каприз. Не глядя на Люсьена, Бет пробормотала: