Держалась, пока последний импульс чистого удовольствия не прошел через их тела, а затем оставил их плыть обратно на землю, на тихое, комфортное ложе.
Они боролись за дыхание, держались друг за друга, как выжившие после шторма. Пот стекал с их тел, сердца мчались галопом. И Хоук мог чувствовать её, сердце и душу, обволакивающую его.
Подняв голову, он открыл глаза и уставился на неё. Она быларасслаблена под ним, её грудь поднималась и опускалась с тяжелым дыханием, ресницы распахнулись.
— Ты — моя душа, Джесс, — заявил он просто. Он не знал другого способа сказать это. — Если потеряю тебя, то потеряю все, что у меня есть.
Её рука поднялась, коснулась его щеки, а палец порхал над его губами.
— Ты — каждый мой вдох, Хоук, — сказала она, её голос был сонным, но таким любящим, что он почувствовал смирение, — ты — часть каждого моего вдоха.
Они были частью друг друга.
Слезая с неё, он укрыл их пледом, чтобы согреться, притянул её к своей груди и позволил себе поверить.
Это было рождественское утро, и он держал свой подарок в руках.
Глядя на ангела со сломанным крылом, он знал, что в следующем году подарок будет другой. Прекрасный, чтобы отражать их совершенную любовь. Но этот был еще более драгоценным со сломанным крылом. Этот выжил. Также как и его собственный ангел. Выжил и сохранил свою красоту и суть того, чем это должно быть. Отражением любви. Не всегда идеальной, не без испытаний. Но всегда существующей, выдерживающей все на своем пути.
Так же, как выжила, вытерпела и любила Джесс.
Его собственный рождественский ангел, и он держал его в своих руках, знал его вкус, чувствовал его сердцебиение, прикосновение тела к своему.
Истинный подарок небес. Его Джесс.
Его пара.
Навсегда.