— Омела на поясе, а?
Маринетт закатила глаза.
— Просто украшение, не более.
— Но ты же знаешь, что это значит, да? — поинтересовался он. — Я теперь просто обязан тебя поцеловать, как следует.
Маринетт не успела что-либо возразить, как сильные руки любимого усадили её на стол, а Адриан, ласково прикоснувшись к коленям, мягко, но настойчиво развёл её бёдра в стороны, расположившись между ними. Судорожно выдохнув, Маринетт покраснела и вцепилась ногтями в край стола.
— А-Адриан?
— Что? — невинно поинтересовался он. — Если бы омела была выше твоей головы, то это был бы поцелуй сюда, — Адриан коротко чмокнул её в губы. — Но она в этот раз оказалась ниже, а я, как истинный джентльмен, должен соблюсти все условия.
— Ты невозможен, — улыбаясь, выдохнула Маринетт, покрываясь мурашками от того, как он ласково гладил её бёдра.
Адриан скинул со стола всё лишнее: многострадальная гирлянда и несколько пластиковых игрушек полетели на пол, равно как и вырезанные Альей снежинки.
— Располагайтесь поудобнее, моя Леди, и наслаждайтесь, — чуть хриплым голосом прошептал он Маринетт на ухо, заставив её покраснеть.
— К-Кот!..
Она застонала, когда Адриан прикусил её ухо и стал опускаться поцелуями ниже, в то время как его пальцы задирали её юбку, пробираясь всё дальше и дальше на когда-то запретную территорию. Но после произошедшего на прошлое Рождество назад все запреты полетели к чертям, и за год влюблённые успели изучить друг друга достаточно хорошо, чтобы знать, что именно нравится партнёру.
Опустившись на колени перед Маринетт, Адриан лукаво поглядел на неё, прежде чем взялся за осуществление своего коварного плана.
— Расслабься и наслаждайся.
Сначала он целовал только кожу её молочных бёдер, подбираясь всё ближе и ближе к заветному месту. Наконец, он уткнулся носом в тонкую ткань чёрных трусиков и подцепил резинку зубами, с тихим шлепком отпуская её, заставив Маринетт охнуть от неожиданности и ещё сильнее вцепиться в край стола, ожидая.
— Ад-дриан?
Ладонями он гладил нежную кожу ног, а зубами решительно потянул вниз один край резинки. Коснувшись губами кожи над лобком, Адриан перешёл к другому бедру, зацепил другой край нижнего белья и решительно потянул вниз. Подрагивающими пальцами Маринетт скользнула в блондинистые вихры возлюбленного, чуть сжимая пряди. Возбуждение накатывало волнами, концентрируясь внизу живота, заставляя замирать от ожидания и нетерпеливо ёрзать.
— Моя Леди, — прошептал Адриан и, воспользовавшись секундной заминкой, стянул с подруги трусики.
Маринетт ахнула, когда поток воздуха коснулся интимных мест, и сочно выдохнула, когда к половым губкам прикоснулись горячие губы Адриана. Сначала — почти неощутимо, невесомо, словно это был поцелуй бабочки. Но потом он скользнул языком по розовой плоти, с каждым новым скольжением, новым движением увеличивая нажим.
Издав тихий стон, Маринетт сжала волосы Адриана и развела ноги чуть дальше, давая больше доступа к себе. Его горячие губы, его язык непрерывно скользили по самым чувствительным местам, вызывая дрожь в коленках и заставляя стоны срываться с её уст всё чаще.
Ладони Адриана почти невесомо скользнули по бёдрам, оглаживая их, переходя на поясницу и ягодицы. В совокупности с дразнящими движениями его языка это производило ошеломляющий эффект, и Маринетт просто плавилась от его прикосновений, возбуждаясь сильнее.
Она громко всхлипнула от ощущений, задыхаясь, когда его язык скользнул внутрь, раздвигая горячую плоть. Не осознавая, что делает, Маринетт прижимала голову Адриана ближе к себе.
— К-котёнок, — застонала она, не сдержавшись, когда его губы сомкнулись на налитом кровью клиторе, а проворные пальцы заменили язык, мягко, но настойчиво поглаживающие её изнутри.
Адриан видел, что Маринетт была совсем близко к краю, чувствовал её жар и всё увеличивающуюся влагу, и изо всех сил старался подвести её к пропасти, хотя самому было ужасно тяжело сдерживаться; плотная ткань джинсов натянулась, заставляя его самого негромко стонать.
Близко, она была почти близко. Мужские пальцы вошли чуть глубже, задевая чувствительную точку; губы сжались плотнее, сильнее обхватывая клитор.
— Адриан! — его имя сорвалось с губ Маринетт протяжным стоном, и почти одновременно с этим он ощутил, как сжались её стеночки, и сам еле слышно застонал; наслаждение охватило всё её тело, заставляя слегка подрагивать в его руках.
На чуть ватных ногах Адриан поднялся и прижался поцелуем к шее Маринетт, словно успокаивая, давая ей прийти в себя после оргазма.
— Как тебе рождественский поцелуй? — хрипло поинтересовался он.
— Ошеломительно, — выдохнула она, поднимая к нему голову и встречая его губы.
Было непривычно чувствовать собственный вкус на его устах, это было необычно, и, чёрт побери, ужасно возбуждающе. Маринетт обхватила ногами его поясницу, руками притянула Адриана к себе за плечи, одной ладонью скользнув вниз, расстёгивая тесные джинсы.
— Но, я полагаю, мне стоит отблагодарить своего Котика за этот чудесный поцелуй, — прерывающимся голосом промурлыкала она.
Адриан негромко застонал, когда Маринетт прикоснулась к нему.
— Моя Леди…
Чувствуя, что больше ждать он просто не в силах — он безумно хотел ощутить её жар, почувствовать себя в ней, увидеть, как она прогибается под ним на этом чертовом столе, Адриан быстро освободился от мешающей одежды, не забыв вытащить из заднего кармана штанов шуршащий квадратик.
Маринетт прижалась к его губам в требовательном поцелуе, когда он, комкая ткань платья, сжал пальцами её бёдра.
— Хочу тебя, — бессвязно шептала она, прижимаясь к любимому.
— М-Маринетт…
Адриан застонал и жарко поцеловал её, кусая нежную плоть. Одним мощным толчком он заполнил её до конца, наслаждаясь жаром внутри неё. Маринетт глухо застонала в поцелуй, выгибаясь ему навстречу.
Они двигались в одном ритме, мощном и первобытном; синхронно — как и всегда, когда дело касалось любого их взаимодействия. Стоны глушились поцелуями или болезненно-сладкими укусами — не хватало ещё только поднять на ноги весь дом, таким вот бесстыдным образом заявив о себе.
Удовольствие вспышкой затмило их сознание. Тяжело дыша, мокрые от пота, но дико счастливые, они переводили дух в объятьях друг друга, дрожа всем телом. Мягкие, почти невесомые поцелуи успокаивали, а нежные поглаживания по спине помогали прийти в себя.
— Как тебе? — в тон его предыдущего вопроса поинтересовалась Маринетт, выдыхая.
— Ошеломительно, — довольно улыбнулся Адриан, утыкаясь мокрым лбом ей в плечо и явно собираясь сказать ещё что-то.
Маринетт слегка напряглась и только весело рассмеялась, когда он нахально добавил, урча ей в шею:
— Но я бы предпочёл продолжить.
Всё-таки не зря она поддалась на уговоры Альи и надела этот необычный пояс — необычный рождественский поцелуй явно пришёлся по вкусу им обоим.