- Можешь спрашивать о чем угодно, - отозвался я, не упомянув, что качество ответов оставлю на собственное усмотрение, но она тут же ухватилась за возможность.
- Пожалуй, перефразирую, - выпалила она, постукивая ручкой по той самой восхитительной ямочке. – Ты будешь отвечать на мои вопросы?
На мгновение я задумался, а потом сказал:
- Я отвечу на все твои вопросы.
Датч ужасно разволновалась, и я опять не смог сдержать улыбку.
- Поехали.
Усевшись поудобнее, она уперлась локтями в колени, не выпуская ручки, и начала:
- Ладно, каково было расти в аду?
Сразу к делу, как всегда. Что ж, она будет разочарована. Мне почти стало ее жаль. Почти.
- Да, - беспечно ответил я.
Ни секунды не колеблясь, она кивнула, записала мой ответ и продолжила:
- Прекрасно. И, пока мы не сменили тему, на что это похоже, когда твой отец – первый падший ангел?
Она мне подыгрывала. Господи, обожаю, когда она подыгрывает. От этого игра становится в сто раз веселее.
- Иногда.
Записывая ответ, Датч склонилась над блокнотом. Длинные каштановые локоны упали ей на плечи.
- Угу, а почему ты так не любишь Рождество?
Ага, вот в чем дело.
- Цельнозерновые злаки, - сухо отозвался я.
Это она тоже записала, но я чувствовал, как в ней расцветает разочарование. Все волнение как ветром сдуло. Бегущий по ее венам адреналин растворился в крови.
Кого-кого, а ее уж точно слабым соперником не назовешь. Ресницы приподнялись, и Датч заявила:
- Исчерпывающе. Я тронута.
Двусмысленность в ее словах была нечаянной, но все равно резанула меня изнутри, и я с легким удивлением услышал сам себя:
- Я могу тронуть тебя намного глубже.
Она едва слышно вздохнула.
Я решил, что напомнить ей об оплошности можно прямо сейчас:
- Все это случайно никак не связано с коробкой, которую я нашел сегодня утром у себя под дверью?
- Что? – взвилась она и заозиралась по сторонам. – С какой коробкой? – С самым оскорбленным на свете видом она бросила ручку на блокнот. – В жизни никаких коробок не видела.
Мне пришлось постараться, чтобы на лице ничего не отразилось.
Несколько секунд она явно собиралась спорить, но в конце концов сдалась:
- Ну и ладно, фиг с тобой. Допустим, ну так, в порядке бреда, что некую коробку неопределенного размера и неясной формы и правда видели где-то недалеко от твоего порога. Ты ее открывал?
В знак предостережения я приподнял бровь. Моя очередь читать нотации.
- Кажется, мы с тобой договорились.
- Договорились. Клянусь. – Она изобразила бойскаутский салют. Понятия не имею зачем. Ее женственность ничего общего с бойскаутами не имеет. – Но это нечестно, что ты можешь купить мне подарок на Рождество, а я тебе нет.
Я беззаботно пожал плечами:
- Мы договорились.
Она закатила глаза:
- Мы договорились только потому, что голая дамочка с ножом приняла меня за нищую и мне нужна была помощь. Та барышня любую триатлонистку бы переплюнула.
Вчера Датч призвала меня, когда за ней мчалась голая женщина с ножом, вопившая во всю глотку «Смерть убогим!». Ее убийственную ярость наверняка подпитывали наркотики. Но, прежде чем помочь Датч выпутаться из этой передряги, я заставил ее пообещать ничего мне не дарить. Так и знал, что обещания она не выполнит.
- Не важно, - сказал я. – Уговор есть уговор.
- Тьфу ты. – Она развалилась на диване подальше от меня и накрыла лоб рукой. Драматичнее некуда. – Ну почему, Рейес? Истинный дух Рождества заключается в том, чтобы отдавать. Если ты не позволишь мне подарить тебе подарок, то высосешь радость из всего следующего года, как трубопылесос на бензине.
Я рассмеялся:
- Не мои проблемы. – Датч беспомощно простонала, и я решил уступить. – Ну ладно.
Она тут же вскочила с дивана, глядя на меня полными надежды глазами.
- Может, я и открыл коробку.
Датч сцепила руки. Ну разве можно на нее насмотреться?
- И?
- И… - Я помолчал, всей кожей впитывая льющуюся из Датч надежду. – Лучше тебе увидеть собственными глазами.