— Давай.
— Знаешь, — начал Джек. — Я весной, когда только приехал в Сан-Франциско, гулял в Голден Гейт. Увидел там пару, они за руки держались, кидали монетки в фонтан.
— Раз монетки — значит туристы, — заметил Крис.
— Неважно. Так вот, я тогда еще подумал: будет ли когда-нибудь у меня такое? Мы с Джозефом нигде не могли показаться вместе. Приходилось скрываться. Он все уговаривал меня «выйти из шкафа», но это было совершенно невозможно.
— А теперь мы с тобой просто идем по берегу, и никому нет до нас дела, — улыбнулся Крис. — Ты счастлив?
— Да, — серьезно ответил Джек. — Я счастлив.
Крис прижался к нему плечом и зашагал дальше.
— Что у нас творится, Крис? — спросил Джек.
— А у нас что-то творится? — легкомысленно спросил Крис и поправил темные очки.
— Крис?
Крис о чем-то недоговаривал, это Джек чувствовал со всей уверенностью. Крис не лгал, но умалчивал. Они не то чтобы отдалились за последние недели, но что-то изменилось, и Джек не мог понять, что.
Крис перестал ночевать у Джека. Они редко выбирались куда-то только вдвоем — Крис начал чаще вытаскивать Джека в компании. Они по-прежнему обменивались смсками, но Крис стал реже звонить сам, хотя всегда искренне радовался, когда Джек звонил ему. Их секс не стал реже или хуже, но Крис начал избегать ленивых объятий после него, хотя такое времяпрепровождение нравилось ему так же, как и Джеку. Даже в кино сегодня они пошли вчетвером, с Аароном и его подружкой Кейт. Правда, после фильма Кейт утащила Аарона на фестиваль современного искусства. Она так явно не хотела, чтобы Джек с Крисом сопровождали их, что Джек без труда уговорил Криса просто погулять по берегу.
— Извини, — Крис встрепенулся и огляделся. — Кажется, начинается прилив.
Песчаная полоса между водой и травянистым склоном действительно стала уже.
— Пойдем обратно, — сказал Крис. — Я… хорошо, мы поговорим.
— Сегодня?
— Прямо сейчас. До полного прилива еще есть время.
Они повернули на север. Цепочку их следов на песке кое-где уже загладило прибоем.
Крис заметил на берегу, у самой травы, выброшенной волнами толстенное дерево и потянул Джека к нему.
— Удобно будет сидеть, — объяснил он. — Долгий будет разговор, наверное.
Они уселись на прогретый солнцем серый от соли ствол. Крис достал воду, напился и протянул бутылку Джеку.
— Ты все время забываешь про воду, — сказал он.
— Нет привычки, — согласился Джек. — Что с твоим переездом?
— Снос отложили до конца марта, — ответил Крис. — Слушай… Мне надо было начать раньше, но я все не мог сообразить, как. Постарайся меня понять, хорошо?
— Да, — кивнул Джек. — Конечно.
— Я люблю тебя, — без рисовки произнес Крис. — Я очень тебя люблю, Джек. И это меня пугает. Я иногда ловлю себя на том, что хочу, чтобы ты надел на меня тот ошейник и не снимал, пока сам не захочешь. Чтобы я знал, что я твой. Чтобы ты знал. Чтобы все знали. Я с ума схожу, когда уже восемь — а ты не звонишь. Проверяю телефон, таскаю его с собой даже в ванную. Но боюсь сам позвонить — вдруг буду не вовремя? Вдруг тебе покажется, что я слишком навязчив? То, что происходит… Да ничего не происходит! Я изо всех сил пытаюсь не дать себе влипнуть в тебя окончательно и бесповоротно. Сохранить хоть что-то свое. Я все время думаю о тебе, знаешь, так, фоново, «за мыслями». Когда веду уроки, когда проверяю домашку, когда готовлюсь к следующей рабочей неделе. Вспоминаю, как мы занимались любовью в последний раз. Твой запах. Твой голос. Твои руки. Загадываю, наденешь ли ты в среду кольцо, которое я тебе подарил.
Крис сжал пустую бутылку в шарик и сунул в карман. Помолчал и продолжил:
— Я слушаю «Swynol» — и вспоминаю, как мы с тобой ходили на концерты. Как ты был одет, какое у тебя было лицо, какой вкус у твоих губ после твоего любимого вина. Смотрю на фотографию Грена — и помню, как сжимал твою руку, когда задул свечи на торте. Как ты отстранился, не мешал мне наслаждаться музыкой и общением, хотя я знаю кучу людей, которые в подобной ситуации выпячивали бы то, что это они, они, не кто-то другой, привели меня к Эккенерам. Я скучаю по тебе каждую минуту, когда мы не вместе. Так хочу все время быть с тобой рядом. Ты говорил, что кормишь змей в приюте — я все время боюсь, что тебя укусит какая-нибудь гремучка или щитомордник. Перечитал про змей все, что мог. Специально напросился на экскурсию в клинику, надеялся увидеть тебя, а ты в тот день даже не работал. Ты выложил то фото, где ты за роялем, а я обиделся — ты ни разу не играл при мне, а на пюпитре был сборник, и было видно, что ты часто играешь. Глупо, правда?
— Не глупо, — ответил Джек.
— Я не договорил. Я купил себе бутылку «Пино нуар», хотя терпеть не могу сухие вина, у меня от них болит голова. Но у этого вина вкус тебя, понимаешь? Я вляпался. Эдди меня подкалывает, что, если тебя нет, говорить я могу только о тебе. Это ненормально. Как будто меня нет без тебя. Все это так сильно, что меня пугает. Потому что ничто не бывает вечным, верно? И когда все это закончится — что от меня останется, Джек? Я три года лечился от депрессии после смерти родителей. После ухода Шона был рецидив. Если ты… я просто не вынесу.
Джек кивнул. Вот тот надлом, о котором говорила Туу-Тикки. И тот страх. Значит, это и есть кризис? Джек ожидал чего-то более драматического.
Он взял Криса за руку и не спеша поцеловал каждый палец. А потом сказал:
— Я ведь тоже люблю тебя, ты знаешь? Ты не звонишь, и я начинаю думать: где я напортачил, что сделал не так? Ты перестал оставаться у меня на ночь — почему? Я брыкаюсь в сне, или храплю, или разговариваю и тебя это будит?
— Ты не храпишь, — медленно сказал Крис. — Прости. Я не хотел тебя обидеть.
— Но так получилось. Крис, ты боишься — но я ведь не дал тебе никакого повода, верно?
— Но ведь не бывает вечной любви, — грустно сообщил Крис.
— Кто сказал? Баки любит Стива с детства. Грен и Туу-Тикки вместе сорок пять лет. Элиас сделал Тае предложение, когда ей было четырнадцать, и потом четыре года ждал ее совершеннолетия.
— А твоя мать разошлась с твоим отцом беременная и уехала в другую страну, — возразил Крис.
— Всякое случается, — кивнул Джек, жалея, что не может сказать, что как раз Роза была предана Сайласу смертно. Не верна, нет, но предана. Настолько, что сын и дочь для нее были менее важны, чем король и муж. — Но дело не в ней. Я не давал тебе повода для недоверия. Я тоже очень тебя люблю. Я хочу, чтобы ты засыпал рядом со мной и чувствовал себя в безопасности. Чтобы мы по воскресеньям принимали душ вместе, и я мог опуститься на колени и отсосать тебе, как ты любишь — ты же любишь такое. Чтобы я мог приготовить нам ужин. Чтобы ты по утрам придумывал какой-нибудь совершенно невероятный завтрак из того, что есть в холодильнике. Я хочу выбраться с тобой на фермерский рынок в субботу с утра и накупить наших с тобой любимых фруктов. Чтобы ты научил меня ездить на велосипеде, и чтобы мы вместе объездили твои любимые маршруты. Чтобы мы обедали у Баки, Стива и Брока по воскресеньям. Чтобы мы оставили Троя у них и уехали на две недели куда-нибудь к теплому океану учиться дайвингу. Крис, я хочу, чтобы мы просто были вместе.
Солнце садилось, и от его диска к берегу пролегла волнующаяся золотая дорожка. Крис сидел рядом с Джеком, крепко сжимая его руку и прижимаясь к нему плечом и бедром. Ветер трепал их волосы. Джек слышал, что Крис нервно, прерывисто дышит.
— Джек, — тихо, почти неслышно за шумом ветра сказал Крис. — Но что если…
— А если случится наоборот? — спросил Джек. — Если ты первым охладеешь ко мне, или встретишь кого-то лучше?
— Разве есть кто-то лучше тебя? — в голосе Криса звучала печаль. — Отвези меня домой. Мне надо подумать.
— Сегодня суббота, — осторожно напомнил Джек.
— Я знаю. Я приеду к тебе завтра и скажу, что решил, хорошо?
— Хорошо, — согласился Джек. — А пока давай я тебе предложу вот что: ты переедешь ко мне, а освободившиеся деньги потратишь на то, чтобы пойти к психотерапевту.