— Результаты генетической экспертизы там, — произнесла она. — Простите, мальчики, но, при всей очевидности ситуации, некоторые понимают только официальные документы.
— Какого черта? — обреченно произнес Джек, послушно поднимаясь по ступенькам. — Туу-Тикки, ему же… сколько? И тридцати нет.
— Мне сто три, — весомо сообщил Баки. — Ты еще скажи, что Туу-Тикки двадцать. Мы же фейри. Как тебя зовут?
— Джек. Джек Бенджамин.
Баки покачал головой.
— Не помню такой фамилии.
Они сели за столиком в гостиной друг напротив друга, и Туу-Тикки протянула им распечатки.
— Оригиналы, — сказала она. — Образец А — Баки, соскоб со струн гитары. Образец Б — Джек, соскоб с отпечатка губ на чашке.
— Сколько с меня за экспертизу? — спросил Баки, изучая заключение. — Срочную заказывала?
— Потом сочтемся.
Подошел Грен, положил на столик пачку незнакомых Джеку сигарет и зажигалку. Джек и Баки потянулись за пачкой одновременно. Баки усмехнулся, выбил из пачки две коричневые сигареты, протянул одну Джеку и дал прикурить.
Джек откинулся на спинку кресла. Смотреть на Баки было все равно что смотреть в зеркало. Только глаза ярче да другая мимическая маска. Баки явно чаще и шире улыбался. Даже сейчас он выглядел расслабленным и в целом довольным жизнью.
Заключение Джек уже прочел. С медицинским канцеляритом он сталкивался нечасто, но смысл уловил. Туу-Тикки сказала правду. Вот этот человек — его биологический отец. Не Сайлас Бенджамин.
И никакой он, Джек, не принц.
Джек кашлянул, скрывая хихиканье. И спросил, в общем-то, неважное:
— У меня есть сестра-близнец. Она тоже?..
— Неизвестно, — ответила Туу-Тикки. — Но разнояйцевые близнецы, двойная овуляция… Возможно, что и нет. Она похожа на тебя?
— Нет, она на бабушку похожа. Тоже темные волосы, но мой… Сайлас — брюнет, а мать только красится в блондинку.
— Крашеная блондинка, стройная до худощавости, серые глаза, решительная, настойчивая, — произнес Баки. — Гильбоа?
— Д-да, — кивнул Джек. — Роза Бенджамин. Ты был там?
— Если ты есть, значит, я точно был там, — ответил Баки. — И в Мидгарде у меня была ровно одна возможность зачать ребенка в тот временной промежуток.
— Я хочу знать подробности? — спросил Джек.
На самом деле не хотел. Может, этот… Баки изнасиловал его мать. Она же была замужем к тому моменту. Или это была супружеская измена? Баки Джеку понравился, и узнать, что тот сделал с Розой что-то плохое, Джек бы не хотел.
— Она меня шантажировала. «Или ты меня трахнешь, или я вызову охрану», — процитировал Баки. — Смелая женщина. Я бы себя тогдашнего десятой дорогой обошел.
— И ты ее трахнул, — поморщился Джек.
— Желание дамы — закон, — усмехнулся Баки. — Знаешь, это был единственный случай на моей памяти, когда женщина переплавила злость в возбуждение. Обычно так поступают мужики.
— Значит, мать все-таки изменяла… Сайласу, — Джек вздохнул. — Не то, что я хотел о ней знать.
— Она живая женщина, — сказала Туу-Тикки и защелкала своей зажигалкой. — И мало кто из женщин ставит детей в известность о своих изменах.
Джек докурил и раздавил окурок в пепельнице.
— Я не знаю, что обо всем этом думать, — признался он. — Мне и в голову не приходило…
— Да никому не приходило, скорее всего, — заверила его Туу-Тикки. — Хотя Сайлас мог догадываться. Мужчины иногда чуют такие вещи.
Джек кивнул. Это объясняло многое — и не объясняло ничего.
— Но как? — спросил Баки. — Если Мидгард…
— А ты не догадываешься? — с иронией спросила Туу-Тикки. — Ты запустил поиск по крови на Самайн. Вчера был Белтайн. Джек пришел позавчера.
— Тикки, поиск не должен был сработать так! Он вообще не сработал!
— Он сработал. Не так и не тогда, как ты ожидал, но это как раз неудивительно.
— Кого ты искал? — спросил Джек. — Уж точно не меня.
— Не тебя, — подтвердил Баки и закурил новую сигарету от окурка старой. — Час назад я вообще был уверен, что стерилен. Ты мой единственный ребенок.
Джека словно мягкой лапой погладили по сердцу. Приятно быть единственным, даже если это ничего не значит.
— Я на четверть туатта, — продолжил Баки, — и искал деда. Для ирландца, родившегося в начале двадцатого века, четверть Старшей Крови — это до фига. А учитывая сроки жизни туатта, мой дед должен быть жив.
— Не нашел?
— Как видишь. Скорее всего, дед давно умер.
— Или держится подальше от зеркал, — фыркнула Туу-Тикки. — Эшу же рассказывал тебе, как работает такой поиск.
— Если ты скажешь «я же тебе говорила…», — повернулся к ней Баки, — я тебя укушу.
— Не скажу. Джек чудесный.
Джек улыбнулся ей. Его за месяц столько не хвалили, сколько за это утро. Это было приятно, но немного странно. Незаслуженно. Она просто толком его не знает.
— И что дальше? — спросил Джек. Он пялился на Баки, понимал, что пялится, и ничего не мог с этим поделать. — Это ты пошутил с Сайласом Бенджамином? Ну, бабочки?
— Что?
— Бабочки, чары фейри. Ты же фейри.
— Да у меня до сих пор эти клятые бабочки не получаются! — воскликнул Баки.
— Попробуй стрекоз, — посоветовала Туу-Тикки.
— Угу, ты еще мясных мух посоветуй. — Он посмотрел на Джека. — Твоя мать говорила мне, что обязательно станет королевой. Стала?
— Да.
— То есть ты принц?
— Видимо, уже нет, — покачал головой Джек.
Он еще не понял, радует его это или огорчает. Одно ясно — законных прав на трон у него нет. Не больше, чем у Шепарда.
— Что ж… Что будет дальше, решать тебе, — сказал Баки. — Захочешь ты вернуться или остаться, или пойти дальше.
— А чего бы хотел ты?
— Не имеет значения, Джек. Это твоя жизнь. Тебе выбирать. У меня перед тобой есть неотменяемые обязанности как у отца, но нет на тебя никаких прав.
Джек оторопело смотрел на него. Достал еще одну сигарету, чтобы занять руки. Джек практически не курил, разве что во время боевых командировок, но сейчас горячий дым успокаивал.
Никаких прав. Только обязанности. Полная противоположность Сайласу. Ему Джек был должен, должен и должен, и об этом норовила напомнить каждая собака.
— Я не хочу возвращаться в Гильбоа, — сказал он наконец. — Раз уж я не Бенджамин — а кто?
— Тебе по документам или на самом деле?
— Есть разница?
— Конечно.
— Тогда на самом деле.
— Ты Барнс, — сказал Баки. — Наполовину ирландец, на одну восьмую туатта. Твой дед был иммигрантом в первом поколении, я родился уже в Нью-Йорке. Кровных родственников по отцовской линии, кроме меня, у тебя нет.
— А некровных?
— Туу-Тикки моя названная сестра. Ее дети — это мои племянники.
Джек оглядел гостиную. Кроме них троих, собак и кошки, в ней никого не было.
— Ты говоришь так, словно этих племянников сотня.
— Шестеро.
— У нас большая семья, Джек, — мягко сказала Туу-Тикки, — и ты теперь — часть нее. Что ты сам об этом думаешь, решать тебе, но мы у тебя есть.
Джек дернул плечом. Большая дружная семья… Вряд ли он им нужен.
Запикал телефон. Баки выдернул его из кармана, ткнул в экран, но не приложил трубку к уху, а стряхнул в воздух картинку.
— Барнс, тащи свою жопу в зал, — хрипло потребовал смуглый небритый брюнет с резкими чертами лица и желтоватыми глазами. — У нас показательный спарринг через десять минут, а ты съебался в неведомые дали.
— Брок, извини, — покачал головой Баки. — Срочные дела. И придержи язык, тут дама.
— Туу-Тикки-то? Твоя дама матерные русские частушки коллекционирует, ты в курсе? И вообще, мне похуй. Жопу поднял и поскакал. Мои оглоеды месяц этого ждали.
— Брок, нет. Я не могу. Устрой показательное выступление хоть с Джулом. Я пас.
— Блядь, Барнс! Ты заранее предупредить не мог? Что за нахуй?
— Потом расскажу. У меня важные и неотменяемые дела.
— Какие нахуй у тебя могут быть дела, о которых я ни сном ни духом?!