- Мамочка! – Шэрен увидела в трубе свою мать и бросилась ей навстречу. – Иди, посмотри, что мы для тебя сделали!
Джо тоже был в приподнятых чувствах. – Как тебе это, мама? У нас получилось?
Миссис Дэвисон увидела странное сооружение, созданное из металлических полос и кусочков зеленой бумаги с обрезанными пилообразными краями. Это творение, возвышающееся в центре трубы, изрядно озадачило Флоренс, поскольку она никак не могла выкинуть из головы мысли о грядущей катастрофе. Она стояла нахмурившись, пытаясь догадаться, что имели в виду дети. На заднем плане она заметила и трех детей Син Ло, которые тоже с тихим терпением ждали ее кивка или одобрения.
Шэрен упала духом. Ты не догадалась, что это, мамочка? Наверное, мы все сделали неправильно.
- Это Рождественская елка, - объяснил Джо с разочарованной улыбкой. – По крайней мере, должна таковой быть.
- Что мы здесь напортили, мамочка?
Это гротескная вещь из металла и бумаги была их пониманием истории миссис Дэвисон, их версией вечнозеленого, того, что они никогда не видели вживую. Они сделали это, чтобы порадовать ее. Она произнесла: «Да, это восхитительно. Именно так, как и должно быть».
Она обняла сына за плечи, но Джо высвободился. – Нет, не так, мама. Ты это просто сказала.
Чанг, старший из детей Син Ло, вмешался: - Может, нужны огоньки, Джо? Ты говорил, что твоя мама рассказывала…
- В этом же дело? – спросил тревожно Джо. – Нам же нужны огоньки на елке?
- И немного белого света сверху, - добавила Шэрен. – Это самое главное, потому что это будет, как Вифлеемская Звезда.
- Я думаю, мы можем смастерить розетку, - поддержал Чанг. – И я знаю, где мы сможем найти немного цветных лампочек.
Миссис Дэвисон неловко произнесла: - Я уверенна, что ты все сделаешь отлично, Чанг. Но Шэрен и Джо больше не могут сейчас тут играть.
- Но почему, мам? Ведь еще светло. Нам же не надо через час идти в постель. Потом, сегодня сочельник и ты всегда позволяла нам…
- У нас есть дела. - Есть дела! Упаковать что-то из одежды, перед тем как покинуть единственный мир, который знают дети, ломая попутно что-то в их душах. Как она сможет сказать все им это? Как она сможет заставить их это понять?
- Я могу вам помочь? – предложил младший сын Син Ло.
Миссис Дэвисон глянула на трех детей азиатского коллеги ее мужа. Острое чувство стыда проникло в ее душу. Все трое росли на ее глазах. Теперь они стали врагами. Смогла бы она уговорить Шэрен и Джо поверить в это? Война была взрослым безумием, за пределами детского здравомыслия.
Она увидела, как из своей половины к ним направляется мадам Син Ло. Маленькая, темноволосая восточная женщина выглядела великолепно в традиционном наряде своего народа. Флоренс Дэвисон припомнила, что видела мадам Син Ло в подобном одеянии только на официальных церемониях. Обычно она носила теплые, удобные широкие брюки и рабочую блузу, которую предпочитали колонисты. Причина подобного облачения была очевидной. Это был действительно особый случай – прекращения совместного проекта, смерть колонии. Этот наряд словно провел незримую границу между ними, границу, предвещающую взаимное уничтожение в войне.
Мадам Син Ло подозвала своих детей к себе. Ее лицо казалось безмятежным, но глубокая печаль пролегала за этой, внешне спокойной маской.
- Все это очень тяжело, - сказала она лишенным эмоций голосом.
- Но за что нам это? – как только у нее вырвались эти слова, миссис Дэвисон затопило чувство обиды, которое до этого скрывалось в ее подсознании. Эти слова разорвали ее самоцензуру и она увидела ситуацию с отчетливой ясностью. Земля отдала им приказ и колония должна была подчиниться со всей слепой верой послушного ребенка. Но почему? Почему? Марс рос и развивался. Колония имела право думать сама!
- За что? – тихо повторила ее слова Син Ло. – За то, что по-другому не может быть. Земля - наше прошлое – но она и большая часть нас.
- Но этот конфликт не имеет к Марсу никакого отношения!
- Более, чем. Я даже не знаю причины для этой войны. Но в него вовлечен мой народ. Просто, как люди, мы с вами будем всегда дорожить нашей долгой дружбой. Это чувство никогда не измениться, но у каждого из нас свое Отечество. А тут отдельное мнение ничего не значит. Если Отечество сходит с ума и разрушает себя, мы – часть этого безумия. Бесполезно бороться с тем, что так ужасно неизбежно.