Не без труда мне удалось расчистить перрон от успевших скопиться зевак с помощью подоспевшего постового, которого я отправил за полицией.
— Присоединяйтесь ко мне, Ватсон. У меня есть для вас кое-что интересное, вот тут на снегу.
Вслед за Холмсом я вынужден был опуститься на землю, не преминув, впрочем, подложить под колени газету.
— Что это, Турция?
Как раз напротив ковбоя по снегу была выведена надпись: TurKey.
— Да, похоже, это последнее, о чем пожелал сообщить этому свету наш чудак.
— Боюсь, что к приезду полиции это сообщение полностью исчезнет.
Надпись располагалась у края платформы, где ее не защищала крыша, и уже наполовину была заспана снегом.
— Может статься, это и было последней волей несчастного? — Холмс заговорщицки подмигнул, от чего по спине у меня пробежал холодок. — А вот и полиция.
На платформе показалась коренастая фигура инспектора в сопровождении пары дюжих констеблей.
— А, Лестрейд, старина! Вы разве не за праздничным столом?
Холмс поднялся и двинулся навстречу инспектору. Мне показалось, что он раздосадован столь скорым прибытием блюстителей порядка.
— Очень смешно, мистер Холмс. Именно из-за стола. Здравствуйте, мистер Ватсон. С наступающим.
— Прошу вас, инспектор, меня пугает слово «наступающий». Я начинаю чувствовать себя в окопе. Давайте назовем Рождество предстоящим.
— Как будет угодно, — наш старый знакомый из Скотланд-Ярда с плохо скрываемой досадой пожал руку мне и Холмсу. — Лучше поведайте, как вам удается даже в канун Рождества оказаться в обществе мертвеца?
— Надеюсь, вы не имеете в виду Ватсона?
Признаться, юмор моего товарища показался мне несколько неуместным. Однако полицию, в самом деле, следовало ввести в курс дела, так что времени на сантименты не оставалось.
— Пройдемте сюда, инспектор. Я покажу вам тело.
— Благодарю вас, мистер Ватсон… Ого, янки!
— Да, сэр. Похоже, сердечный приступ.
— Хм. Вы когда-нибудь слышали, чтобы сердечный приступ случился у американца? Впрочем, вскрытие покажет. Грегсон, мой мальчик, сфотографируйте это. А я пока расспрошу наших любезных осведомителей, как все случилось.
Холмс, по-видимому, был погружен в размышления и молча глядел на то место, где совсем недавно была надпись. Его молчание означало только одно: инициативу следовало взять мне.
— Все произошло не более четверти часа назад. Мы с Холмсом сидели здесь, на этой стороне скамейки. Наш поезд, как вы знаете, задерживается…
— Знаю, Ватсон, знаю. Сообщение с Саутгемптоном не восстановлено.
— Так вот, мы сидели на этой скамейке в ожидании последней сводки. А этот… американец сидел позади нас.
— И долго ли, мистер Ватсон?
— Знаете, сейчас я припоминаю, что совсем недолго. По-моему, он прошел мимо лишь несколькими минутами до того, как…
— Совершенно верно, Ватсон. — Холмс неожиданно присоединился к моему рассказу. — Я тоже припоминаю, что обратил внимание на его шляпу. Это, в самом деле, было за пару минут до того, как он стукнул меня в плечо.
— Так этот янки ударил вас?
— Обижаете, инспектор. Он откинулся назад и стукнулся затылком о мое плечо. Сейчас мы знаем, что это был, с позволения сказать, его последний поклон.
На этот раз каламбур Холмса, хоть и с оттенком черного юмора, показался мне удачным.
— Очень любопытно, мистер Холмс. Вы видели еще что-нибудь подозрительное, что могло бы помочь следствию?
— Боюсь, ровно то же, что и вы, инспектор, — поспешно ответил Холмс, исподволь делая мне многозначительный жест. — Как и вы, я вижу, что этот человек одет как американец, от него разит алкоголем и он мертв. Мой коллега утверждает, что налицо все признаки сердечного приступа. Я вижу лишь то, что он испустил дух на лавке железнодорожной станции, напоследок успев боднуть меня. Что называется «вино в голову ударило».
— Хорошо, мистер Холмс, мы займемся этим. Вы можете отправляться на Бейкер стрит. Поезда на этом направлении не будут пущены как минимум до завтра.
— Что же, дом так дом. С Рождеством, инспектор!
— С Рождеством, мистер Холмс. С Рождеством мистер Ватсон!
* * *— Что скажете, дружище. Неплохая замена романтическому путешествию? — Холмс похлопал меня по плечу, когда мы уселись в кэб и с трудом двинулись к дому.
Признаться, я бы предпочел путешествие и дюжине самых зверских убийств, но не желая стать объектом язвительных насмешек, перевел разговор в другое русло.
— Но что вы думаете касательно всего этого. Что могло стрястись с тем американцем? Все это так странно.