Но если где-то там, в этой деревне-пятне действительно есть кто-то, кто управляет нами, кто заставляет нас убивать друг друга, кто рассуждает о нас как об автоферме – перезагрузить поколение, да? – я не могла заставить себя промолчать. Пусть даже в объятьях Кейна мне становилось спокойнее и как-то легче, что-то внутри всё равно сопротивлялось.
– Кейн, – выдохнула я. – Нам надо поговорить. Это очень важно, и я не могу довериться никому, кроме тебя.
Он сразу стал серьёзным, кивнул. Мы направились вдоль стены, просто прогуляться, без цели спрятаться или что-то вроде, а я пыталась вспомнить расположение камер. Если Эстер имела к ним доступ, мог иметь и кто-то ещё… и, вполне вероятно, что его мониторы работают все до одного.
Я говорила и говорила, машинально поглядывая по сторонам. Небо нахмурилось, дул холодный ветер, и, казалось, само мироздание было недовольно тем, что его тайны раскрывают. Кейн молчал, только хмурился и поджимал губы, и я даже представить не могла, что он об этом думает. Больше всего я боялась, что он обвинит меня во лжи, как Алек когда-то обвинял Эстер. Я мёрзла на ветру, под его холодным взглядом, и Кейн даже не думал меня обнять или дать куртку, чтобы я согрелась, как это бывало раньше. Этот день вообще выдался на удивление холодным, и только тогда, во время разговора с Кейном, я ощутила это в полной мере.
– Перезагрузить поколение, – протянул он, когда я закончила. – Ты понимаешь, что это значит?
Я покачала головой и обняла себя за плечи. Передо мной снова был тот Кейн, что бесстрастно смотрел на мои поражения и со злостью – на победы. И это было последним, что я хотела бы увидеть в его реакции… не считая обвинения во лжи.
– Ты же замечала, что никто из волевых воинов не доживает до двадцати пяти? – продолжал Кейн. Я кивнула. – А новые проходят инициацию в пятнадцать. И, я думаю, это не потому, что волевик не признает их раньше. Просто так разделяют поколения. По десять лет.
К горлу подкатил комок, меня затошнило, я с трудом могла сдержаться, чтобы не заплакать. Одно дело – когда ты просто слышишь рассказы об этом, другое – когда ты получаешь доказательства.
– Ты слышала песнь волевика всю жизнь, – говорил Кейн, – вспомни. Значит, он мог признать тебя всё это время. Тебе просто не позволяли этого сделать, никому из нас не позволяли. И если бы мы знали, зачем, я уверен, мы могли бы…
Он замолчал и отвёл взгляд в сторону. А я неожиданно поняла, что он не хочет признать очевидное, несмотря на всё то, что я рассказала.
– Кейн, – тихо позвала я. – Ты же понимаешь, что теперь мы можем остановить войну? Вернее, не можем, мы должны. Это должно прекратиться.
Он помолчал пару мгновений. Шум ветра заполнил мир вокруг и пространство, разделявшее нас. У меня заледенели руки, меня трясло, и я не понимала, от страха это, от злости или от холода. Всё смешалось, и я не понимала, что чувствую на самом деле – и по отношению к происходящему, и по отношению к Кейну.
– Нет никаких доказательств, что всё обстоит именно так, как тебе рассказала Эстер, – наконец сказал он. – Всё, что у нас есть, это несколько фактов и сотни догадок, построенные на них. Надо подумать. Надо отделить одно от другого. Мы понятия не имеем, что это за перезагрузка, и…
– Это смерть, Кейн! – вспыхнула я. – Неужели ты не понимаешь? Они убивают нас нашими же руками!
– Тогда зачем нас вообще выращивают? – он повысил голос. – Зачем нам позволяют стать взрослыми, получить волевик? Не проще задушить во младенчестве или вообще не рожать?
Я хотела возразить, но не могла. У меня не было ответов, и я видела во взгляде Кейна, что он это понимает.
– Несс, я… – он зажмурился, потёр глаза. – Несс, мне так же тяжело принять это, как и тебе. Но я не хочу судить на горячую голову, хочу подумать и принять правильное решение. Пожалуйста, давай дождёмся сегодняшнего рейда и найдём тех ребят, о которых говорила Эстер. Мы просто поговорим. Объясним им и подумаем вместе. Хорошо?
Я сжала губы, я не знала, что ответить. Кейн схватил меня за плечи и поёжился – наверное, ощутил, что меня трясёт. Он прижал меня к себе, взял мои ладони в свои и подышал на них.
– Несс, что бы ни случилось, – тихо сказал он, – что бы ни произошло, помни главное. Я с тобой до конца. Когда я слышу волевик, мне кажется, что он говорит твоим голосом. Но иногда мне нужно принять своё решение, понимаешь? – Кейн вздохнул. – Но я пока не могу. Пока. Клянусь, мы всё решим и со всем справимся.